Убийца королевы - [45]

— Ты должен привыкнуть называть меня так, брат. Ты должен…

Не договорив, она снова подошла ко мне и взяла мои руки в свои. Сомкнув мои пальцы на карте, слегка поцеловала её, потом меня.

— Ты выполнишь приказы нашего Верховного мага. Ты сделаешь то, что прикажет твой Верховный маг, хотя, возможно, не сразу с этим смиришься. Ты поступишь так, потому что ты джен-теп, как бы глупо ни носился со своими аргосскими претензиями, вырядившись в нелепую одежду, словно пастух приграничья, в нелепую шляпу с дурацкими суеверными символами. Ты выведаешь для нас секреты королевы и, когда настанет нужное время, убьёшь графиню. А потом вернёшься домой, к нашей семье. Ко мне.

Её спокойная уверенность была как указ, произнесённый магистратом, словно тысяча человек в стальных доспехах стояли рядом, готовые привести приговор в исполнение. Как будто я был одним из тысячи. Это было почти непреодолимо.

— Почему?

Я попытался превратить свой вопрос в насмешку, отказ; хотя бы сделать его началом нового спора. Вместо этого он прозвучал обиженно и совершенно искренне.

В глазах Ша-маат заблестели едва заметные слезинки.

— Потому что несмотря на всё, что ты о себе думаешь, несмотря на весь твой ум, у тебя есть одна огромная слабость, брат. Ты мечтаешь о семье. Ты жаждешь любви. Дароменские варвары отыщут это в тебе. Будь осторожен — как бы с помощью своей находки они тебя не уничтожили.

Закрывая за собой дверь, сестра сказала:

— С прошедшим, Келлен. Хотела бы я подарить тебе что-нибудь получше.

3 Хитрость

Проблема тренировки изгоев не в том, чтобы заставить их перестать лгать, а в том, чтобы заставить их понять: то, что они привыкли выживать с помощью лжи, не означает, что остальные люди не могут лгать куда лучше их самих.

Глава 19 Воображаемые беседы

Карета летела по Северной Дароменской Императорской дороге; растущие вдоль неё деревья и кусты становились всё реже по мере того, как мы подъезжали к более холодным местам. Карета выглядела прекрасно, чёрная лакировка снаружи подчёркивалась серебряной отделкой, на дверцах с каждой стороны красовалась тщательно выполненная выпуклая алая эмблема дома графини с изображением розы и меча — но экипаж был совершенно не приспособлен к тяготам дальних путешествий.

Чем ухабистей становилась дорога, тем отчетливее это чувствовали мои ягодицы. Но боль в заднице и неумолимые деревянные сиденья начисто проигрывали в сравнении с моей спутницей. Молчание графини Мариадны вообще-то было настолько громким, что на второй день я понял — с меня довольно.

— У вашего кучера есть причины играть в догонялки с ветром? — спросил я.

Графиня не поднимала головы от книги, хотя предвечернее солнце давало очень мало света.

— Чем быстрее мы прибудем, тем быстрее я развяжусь с этим фарсом, — сказала она. — И с вами в частности.

— Со мной? И чем же я виноват в вашем затруднительном положении, графиня?

— О, на сей счёт можете утешиться, мастер Кел…

— Господин, — поправил я.

Рейчис проворчал:

— Из всех глупых привычек Фериус ты решил перенять именно эту?

Графиня Мариадна дёрнула носом, как будто белкокот пукнул. Кажется, именно это он и сделал; внутри кареты слегка пованивало.

— Как вам угодно. Но, господин Келлен, заверяю, что вы ни в малейшей степени не виноваты в моём «затруднительном положении», как вы это назвали. Я потеряла мужа пять лет назад, на мои границы непрерывно нападают, моя кузина, королева, отказывается отменить несправедливый и нечестный приговор — вот источники моей муки. Вы же, напротив, всего лишь королевский шут, посланный, чтобы развлекаться за мой счёт.

— Развлекаться? — Я подался вперёд на сиденье ровно настолько, чтобы ей стало неудобно. — Госпожа, у вас, кажется, сложилось впечатление, что мне хочется быть здесь, а не во дворце, где я оставил удобную комнату и хотя бы туманную возможность приятной беседы. Позвольте всё прояснить: за последние восемь дней в меня метнул молнию боевой маг, маршал вырубил меня своей палицей, забанский фанатик чуть не содрал с меня лицо, меня приговорили к виселице за то, что я случайно вытер кровь дурацким флагом вашего народа… А потом — поскольку неделя выдалась лёгкой — на меня напала проклятая летающая змея. И всё это, ваша милость, бледнеет по сравнению с непривлекательностью вашей компании.

Графиня, похоже, онемела от такой тирады. Я воспользовался случаем, чтобы откинуться на спинку сиденья, надвинув на лицо шляпу ровно настолько, чтобы она прикрыла как мои глаза, так и беседу.

Рейчис фыркнул.

— Приятно знать, что твоя полоса побед над женщинами не кончается.

— Съешь свой хвост, — пробормотал я.

— Что? — вскричала Мариадна, захлопнув книгу, которую держала на коленях.

— Я говорю с ним, — ответил я.

Она быстро огляделась по сторонам, потом остановила взгляд на Рейчисе.

— А. Конечно. Вы говорите с вашим… грызуном.

— Белкокотом, — предупреждающе прорычал Рейчис.

— Оно дикое? По-моему, оно на меня рычит.

Она говорила не столько испуганно, сколько оскорблённо.

— «Оно» — это белкокот, а не грызун, — поправил я как можно более веско. — И «оно» имеет имя. Между прочим, его зовут Рейчис.

Графиня перевела взгляд с Рейчиса на меня так, будто я над ней потешался.