Убийца королевы - [2]

— Орёл — его талисман. Всё, что слышит этот голокожий, слышит и птица.

Я взглянул на Рейчиса. Он выглядел смешно, стараясь закрыться лапами от ослепительного солнечного света, отражавшегося от снега и льда, — так, чтобы можно было ещё свирепо таращиться на орла. Если раньше вы никогда не видели белкокота, вообразите, что какой-нибудь пьяный бог одарил пухловатого двухфутового кота большим кустистым хвостом и мохнатыми перепонками между передними и задними лапами, помогающими планировать с верхушек деревьев и вонзать зубы и когти в выбранную жертву, то есть практически во всё, что движется. И потом то же божество наделило своё творение темпераментом вора. И шантажиста. И, вероятно, серийного убийцы.

— Держу пари, орёл этого парня не называет его «идьётом», — сказал я.

Рейчис посмотрел на меня.

— Да. Ну, вероятно, дело в том, что я не твой талисман, а твой деловой партнёр. Идьёт.

— Думаешь, это многое изменит, когда минут через пять маршалы велят нам начинать и орёл схватит тебя и вырвет твои внутренности?

— Прямо в точку. — Рейчис похлопал меня по ноге. — Хорошо, малыш, ты гений. А теперь завали того парня, чтобы мы могли съесть его уродливую птицу на ужин. Чур, мне достанутся оба глаза.

Мои руки скользнули к висящим по бокам футлярам с порошками. Я потратил небольшое состояние, убеждая кожевника смастерить для меня эти футляры. Они позволяли вытаскивать порошок быстрее, чем прежние мешочки, а когда ты дерёшься на дуэли с боевым магом, даже доля секунды может означать разницу между жизнью и смертью. Меррел чуть не упал на задницу, а двое маршалов немедленно направили на меня арбалеты на тот случай, если я соберусь смухлевать в поединке, но Арк-аеон не обратил на мой жест ни малейшего внимания.

— Он не боится, что ты его взорвёшь, — сказал Рейчис.

Ну, в прямом смысле слова он не разговаривает — он издаёт белкокошачьи звуки, но таковы уж наши отношения, что я слышу эти звуки, как слова.

— Верно, — ответил я. — Нерушимое щитовое заклинание?

— Наверное.

Я вгляделся в мага огня через разделяющее нас пространство, но не смог ничего рассмотреть на земле. Это место я выбрал не случайно, потому что чертовски трудно сделать так, чтобы круг оставался целым, если его можно нарисовать только на снегу и на льду. Я не видел никаких следов круга, поэтому, если рассуждать логически, оставалась всего одна возможность.

— Эй, приятели! Вы не возражаете, если мы передвинемся всего на несколько шагов вправо? Здесь солнце светит мне в глаза. Поединок должен быть честным, верно?

Старший из двух маршалов — кажется, его звали Харрекс — пожал костлявыми плечами и кивком показал на Аркаеона. Маг только улыбнулся и покачал головой. Его орёл нырнул в нашу сторону и взмыл вверх всего в нескольких футах от моего лица.

— Они пришли сюда рано и положили под снег заговорённую медную проволоку, а после полили её водой и подождали, пока она оледенеет, — сказал я Рейчису. — Думаю, ты был прав, нам не стоило разбивать лагерь минувшей ночью.

— Идьёт.

Харрекс поднял миниатюрные солнечные часы.

— Что ж, господа, полагаю, мы готовы начать. Через минуту будет середина утра, и маршал Парсус начнёт обратный отсчёт от семи. После чего… Вы оба знаете правила?

— Надо убить другого парня? — предположил я.

Рейчис сердито зыркнул на меня.

— Таков твой план? Отпускать шуточки до тех пор, пока маг не сможет поразить нас, потому что будет слишком громко смеяться и не сможет выговорить заклинания?

— Возможно, это наш самый верный шанс. Я ни за что не смогу взорвать его сквозь щит.

— И что нам делать?

Я посмотрел на Арк-аеона. Его улыбка стала шире, он стоял совершенно спокойно, ожидая начала поединка.

— Семь! — выкрикнул маршал Парсус.

Я заглянул в глаза-бусинки белкокота.

— Как насчёт того, чтобы мы поменялись партнёрами по танцу? — предложил я.

— Ты имеешь в виду — я беру на себя мага?

Обычно белкокоты не улыбаются, но на мордочке Рейчиса появилась широкая мерзкая ухмылка. Может, он и был жадиной, лжецом, вором и шантажистом, но маленький негодник больше всего на свете любил сокрушительный, жестокий бой. Несколько месяцев назад он заполучил такое же проклятие Чёрной Тени, и вокруг его левого глаза был такой же узор, как и вокруг моего. Это ничуть не улучшило его характер.

— Пять!

— Не облажайся, Рейчис. Ты знаешь, что делать.

— Четыре!

Рейчис слегка встряхнулся. Его шерсть изменила цвет с обычного дурацкого коричневого с чёрными полосками на чисто-белый, отчего белкокот стал почти невидим на толстом снеговом ковре.

Я расстегнул металлические застёжки на футлярах, чтобы откинуть клапаны.

— Три!

Арк-аеон свёл пальцы рук так, что они образовали шпиль. Я знал этот магический знак, хотя сам не смог бы сотворить такое заклинание. Я вздрогнул при мысли о том, что произойдёт, когда оно ударит в меня.

— Два!

Арк-аеон подмигнул мне. Орёл замыкал последний круг, готовясь устремиться на Рейчиса. Белкокот опустился на четвереньки и упёрся задними лапами в снег, врывшись в него, чтобы взять разгон.

— Один… — произнёс Парсус.

По мне, в его голосе было слишком много энтузиазма.

Наблюдавшие за подобными событиями заметят, что обычно есть только два способа проиграть на поединке: закончить его на коленях, моля о милосердии, или лёжа на спине в ожидании, пока падающий снег заметёт твой труп.