Убийца ищет убийцу - [18]

Но восточная братва сделала это не радии денег, которых у директора даже не тронули, а — в знак протеста! В результате старший лейтенант Егор Быковец, которого Никитин назначил исполнять обязанности восточного авторитета, не мог найти концов и наказать тех, кто совершил убийство. Потому, что одним из главных требований нового закона, внедряемого Никитиным, было требование — не заплатил налог за преступление — найди провинившегося сам и накажи. Так, чтобы все понял и впредь не нарушал. Если, конечно, он останется после наказания в живых.

Гоша Быковец был умный и жесткий мужик, хотя несколько простоватый. Он не умел разыгрывать сложные ситуации, и Никитин предполагал, что на первых порах ему будет плотно помогать Герасимов. Главное — точно выполнить решение, которое будет принято. Не важно кем — им самим или Герасимовым. И нате вам — Герасимов отследил по оперативным сводкам, что группа, совершившая убийство бизнесмена, перешла границу с Замоскворецкой зоной, и Быковцу достаточно обратиться к сорокапятилетнему капитану Василию Аверину, назначенному в Южную зону, за содействием, и проблема была бы решена. Но контакта с Быковцом не было, связной до него добирался что-то уже больше сорока минут, след мог остыть, и братва добилась бы своего — убийство могло сойти им с рук неоплаченным и безнаказанным.

Вся надежда была теперь только на основное качество характера Быковца — поразительное упорство к достижению своей цели, граничащее с бараньем упрямством… Словно он всеми силами свою фамилию пытался оправдать. И оправдывал чаще всего…

Запад цепко держал в своих пухлых, по-бабьи мясистых руках, однофамилец генерала, старший лейтенант Владимир Никитин, внешне совершенно не похожий ни на бандита, ни на работника силового ведомства. Он скорее напоминал кого-то из гоголевских малороссийских повестей — какого-нибудь Панька Рудого из диканьковского хутора. Толстый, рыжий, с характерными казацкими усами, на первый взгляд неповоротливый и медлительно-ленивый…

Но даже те, кто знал его хорошо, порой поражались быстроте его мысли и скорости реакции. Он прошел спецподготовку самого высокого уровня и был завербован ФСБ еще в спецлагере. Собирал информацию на преподавательско-командный состав и еженедельно передавал ее в окружное управление ФСБ. Впрочем, в спецлагерях ФСБ половина курсантов стучала на преподавателей, а вторая половина — стучала на первую. Но это в данном случае не имело никакого значения. Решения старлей Никитин всегда принимал продуманные, наиболее оптимальные, и всегда следил, чтобы они воплотились в жизнь, эти его решения.

Еще одним его существенным недостатком была склонность к алкоголю и бабам. Он порой напивался до совершенно бесчувственного состояния, но, сколько его ни проверяли, когда он был пьян в стельку, ни разу не сказал ничего лишнего. И с бабами то же самое — молчал, как рыба…

Герасимов в очередной раз решил проверить, как дела в зоне у Коробова, и сразу же наткнулся на целый букет неоплаченных смертей…

Западники бунтовали меньше восточной братвы, старлей Никитин сразу же расстрелял троих, попытавшихся оспаривать новый порядок, на остальных это подействовало отрезвляюще… Преступления, конечно, совершались, но резко, буквально — в течение нескольких дней, изменилась их социальная направленность.

Случайных смертей в пьяных драках стало в пять раз меньше, изнасилования почти прекратились, карманные кражи упали почти до нуля…

Еще бы! Кто захочет платить по пятнадцать миллионов за изнасилование и по полтора за карманную кражу! Один фраерок у старлея Никитина попытался проверить экономическую состоятельность нового положения вещей и наскреб по карманам за день пять миллионов, в пересчете на рубли. И вроде бы обрадовался. Но как выяснилось — рано. К концу дня в райотдел обратилось с жалобами на карманные кражи тридцать человек москвичей и приезжих.

Райотдел, в соответствии с полученными инструкциями, переадресовал эту информацию в ФСБ, оттуда ее направили в Западную зону, а старлей Никитин выяснил, кто из щипачей ходил в этот день на работу, и повесил все на «удачливого» карманника.

В результате тот отдал всю выручку, да еще в восемь раз больше назанимал у братанов — только, чтобы расплатиться с «налоговой полицией», как сразу же прозвали братаны казначеев из ФСБ, которые каждое утро приезжали снимать выручку во всех трех зонах в соответствии со вчерашней оперативной сводкой. За ночь экономический отдел обсчитывал каждую зону по расценкам, утвержденным генералом, и выводил сумму прописью. И, надо сказать, первые дни огромные суммы получались. После того, как расстреляли ментовские ставленники наиболее непослушные фигуры, братва притихла, примериваясь к новому порядку.

И примерилась. В сводках все чаще стали фигурировать фамилии крупных, денежных людей. Зато мелочевка сошла практически на нет.

Это и понятно. Если уж ты знаешь, что за убийство, скажем, ларечника, полагается налог в двадцать лимонов, а за убийство директора крупной фирмы — всего пятьдесят, станешь ли ты рисковать своей шкурой из-за ларечника, у которого можешь и не наскрести столько, чтобы хоть налог заплатить? Еще и в долгу останешься… Ясное дело, что не станешь. Зато, если ты подготовишь убийство с толком, разведку проведешь, обдумаешь, как денег больше взять, и только тогда замочишь директора фирмы, у тебя не только полтинник будет, чтобы с ФСБ расплатиться, но и себе еще с лихвой наверняка останется…