Убивают не камни - [37]

Впрочем, Коромысло сильно не напрягал мозги, чтобы обдумывать, кто это мог быть. Знал, сколько бы ни думал, ничего вдруг не родится. Но поостеречься никогда не мешает. Потому и отслеживал из укрытия, нет ли «хвоста» за Зинкой.

Прошло десять минут после назначенного времени, а Зинки не было видно. Коромысло стоял и злился, вечные бабьи штучки: опаздывать. Даже когда собрались на дело, и то не может без понтов.

Снова посмотрел на время, выругался про себя, хотел уже выйти из укрытия, как сзади ему по плечу хлопнула Зинкина рука:

— От кого прячешься, Коромысло?

Тот обернулся и от неожиданности стушевался.

Зинка была на отрыв. Платье на ней, как нарисованное, налитые бедра в обтяжку. На голове новая прическа, от пегого цвета волос ничего не осталось. Духами пахнет за тысячу верст. Нанюхаешься и можно закусывать. На ушах другие серьги. Коромысло ни черта не понимал в бриллиантах, но, увидев, как свет играл в камешках сережек, решил, что это определенно и есть брюлики. Длинный разрез глаз подведен краской. Брови выщипаны. Щеки в пудре.

Коромысло обалдел. Такая цаца. Минуту не мог произнести ни слова. И только потом выдавил:

— Так это, Зинка, тебя жду, — и восхитился. — Ты что надо!

— Не там ждешь, где договорились, — сказала она, качнув бедрами, у Коромысла перехватило дух. — Боялся, что «хвоста» приведу? — и, видя, что тот ошалел от ее облика, и никак не может прийти в себя, спросила. — А ты чего ожидал. Что в клуб я заявлюсь в рваных джинсах и истрепанной майке? Там большие деньги крутятся. Туда ходят люди, знающие себе цену. — Внимательно окинула его взглядом. — Ты тоже сегодня на высоте. Красавчик, да еще при деньгах.

Коромыслу польстила похвала Зинки. И хотя он знал, что до красавчика ему далеко, но приятно все-таки услышать это от бабы. Смущенно мотнул головой, расплылся в широкой улыбке, и пробубнил в ответ:

— Ладно тебе. Пошли!

Зинка сунула ему под бок свой локоть, заставляя взять ее под руку. Коромысло восторженно причмокнул:

— Ты супер, Зинка!

Она промолчала и шагнула в гущу людей на тротуаре. Обычная дневная людская суета рябила в глазах. Но в такой толкотне она чувствовала себя, как рыба в воде. Легко раствориться и пропасть с глаз.

Люди шли, не обращая внимания ни на нее, ни на Коромысло. Через одного прижимали к уху телефоны и разговаривали. И если бы не гул машин на дороге, заглушавший их голоса, то, наверное, все они висели бы жужжанием над тротуаром, как шум пчелиного роя.

До клуба было метров пятьдесят по асфальту. Небольшое отдельно стоящее здание в стекле и бетоне. У двери — охранник. Приветствует входящих веселой улыбкой. Вывеска с названием играет разными красками в лучах солнца, подобно серьгам Зинки.

Они подошли, охранник раскланялся перед Зинкой, как перед старой знакомой. Она прошла уверенно и спокойно, обернулась, сказала:

— Готовь бабки, Коромысло.

— Бабки готовы, — ответил тот, направляясь следом за нею.

Поначалу Зинка походила вокруг бильярдных столов, обтянутых зеленым сукном, посмотрела на игроков, прошла вдоль зрителей. Кому-то кивнула головой, кто-то ей кивнул. С кем-то перекинулась парой слов, от кого-то отвернулась. Кому-то улыбнулась она, кто-то ей улыбнулся. Кому-то представила Коромысло, как своего спонсора, кого-то ему представила.

Всматриваясь в лица, она как бы заранее определяла, с кем в сегодняшней игре ей повезет, а с кем не стоит вступать в соревнование. Потом заметила, как у Коромысла загорелись глаза при виде хорошего выигрыша одним из игроков, шепнула:

— Спокойно. Твоя игра сегодня возле меня, а не на этих столах. Шарами нужно не только любоваться, а еще уметь забивать их в лузы. Не забывайся.

Коромысло кашлянул, что означало принял к сведению, и чуть отстал.

Главной задачей сегодня тут для Зинки был контакт с Крысой. Но его сейчас она не видела. Его не было. Надо было завязать с ним разговор. Она пока не знала, как она сделает это, как повернет в нужное русло, но не волновалась, она всегда действовала по обстоятельствам, и это у нее неплохо получалось.

Двигаясь за нею, Коромысло показывал своим видом, что у него набит карман приличными бабками, хотя, впрочем, это так и было на самом деле. От этого его распирало и несло. Он подзадоривал Зинку, мотая вдоль туловища руками:

— Не дрейфь, покатай шары, я рядом. Бабок полно! — У него полностью выветрилось из головы, зачем они появились тут. Он не был игроком в бильярд, но общий азарт игроков завораживал его. Он забыл о Крысе.

— Не суетись, — окорачивала Зинка, возвращая его на землю. Она не торопилась вступать в игру, она ждала, когда появится Крыса.

Прошел битый час, прежде чем Зинка вдруг увидала его. Он возник внезапно и будто ниоткуда. Позади него маячил долговязый подручный, а чуть дальше топтались еще двое.

Медленно Зинка стала продвигаться ближе к Крысе.

Среди других он заметно выделялся и внешностью, и повадками. Кличку получил не потому, что крысятничал у своей братвы, а потому что в лице у него было нечто крысиное. Все лицо от корней волос сильно вытянуто вперед. Выступающий над губами узкий нос подергивался, будто что-то вынюхивал.

Уши, удлиненные кверху, торчали, как у крысы. Глаза неподвижны, словно въедались в собеседника. Стоял, сидел, ходил, разговаривал, молчал, втянув голову в плечи так, что мочки ушей касались плеч пиджака. Он как будто хотел уменьшиться, стать ниже ростом, спрятаться, стать невидимым. Был гладко причесан и не выделялся одеждой.