Убивают не камни - [30]

Томясь от десятидневного безделья, Зинка просила Вольдемара взять ее на какое-нибудь дело. Но тот недовольно бухтел и отказывал. Ничегонеделание сводило ее с ума, хорошо хоть под боком в одной комнате было два мужика.

Оказалось, что Коромысло, как и Судоркин, был неплохим партнером в постели. Каждую ночь она на всю катушку выжимала из них дух. Сначала из Вольдемара, потом из Коромысла.

Доведенный до изнеможения, тот громко гоготал от удовольствия. А она стонала, кричала и повизгивала так, что Судоркин всякий раз, когда Зинкины всплески сильно били по ушным перепонкам, не давая ему заснуть, отрывал голову от своей подушки и недовольно окорачивал:

— Зинка, умерь пыл!

Но Зинка пропускала слова Вольдемара мимо ушей, а перед тем, как заснуть, всякий раз говорила Коромыслу:

— А мужик ты стоящий.

От этой похвалы Коромысло распирало, однако всю малину портил Судоркин. Он обычно добавлял к Зинкиному одобрению:

— Лучше бы он в деле был таким стоящим, как в постели.

Но сегодня, кажется, произошел некий переворот. Ибо то, что они удачно завершили дело, точнее, ускользнули от преследователей, Коромысло брал себе в заслугу. В общем-то, отрицать этого было нельзя. Он чувствовал себя на высоте.

Похлопав его по спине, Зинка посмотрела на Вольдемара:

— А мужик-то стоящий не только в постели.

Она была довольна успехом. Ведь, как ни странно, это она каждый день нудила Судоркину, что от Шеховой надо избавиться, что всем своим нутром она чует опасность от нее.

Поначалу Вольдемар слушать не хотел, однако вода камень точит. Шехова — единственный свидетель против всей цепочки, какую он выстроил. Убрать в больнице — удобный случай. Другого может не представиться. Оставить полицию с носом. Спасти собственную шкуру. И решился.

На скорую руку Зинка собрала на стол. Хлеб, сыр, колбаса, банка тушенки, банка соленых огурцов и две бутылки водки. Разлила водку по стаканам. Судоркин и Коромысло шумно уселись. Зинка присоседилась между ними. Коромысло довольно потирал длинные руки, в улыбке показывая все зубы. Выпил одним махом, выдохнул воздух. Вольдемар выпил тоже и проговорил:

— Шехову пришил, теперь очередь за второй. Придется и Галину положить, хотя жалко, черт возьми, она хорошо поработала.

Подлив в их стаканы еще, Зинка отхлебнула из своего:

— А с Оксаночкой что? Она тоже много знает, наверняка, менты у нее на «хвосте» сидят.

— Ее ментам ни с какого боку не взять, — ответил Судоркин. — Хотя и Гальку теперь зацепить трудно, потому что главного свидетеля больше нет. Пожалуй, Галька еще может пригодиться, пусть живет. А сейчас я Корозова возьму за жабры! На этот раз выжму из него все соки, а своего добьюсь!

— Откуда тебе известно о драгоценностях, Вольдемар? — посмотрела вопросительно Зинка.

— Не твое дело, Зинка, не суй свой нос в эти дела! — подозрительно прищуриваясь, отрезал Судоркин. — На кону слишком большая ставка!

— Ты думаешь, что испугал меня, Вольдемар? — усмехнулась Зинка, глянув исподлобья.

— Вот и хорошо, что не испугалась. — Он пристально всмотрелся в ее глаза и неожиданно огорошил. — Я хочу, чтобы ты встретилась с Крысой!

— С Крысой? — У Зинки вытянулось лицо. Она резко двинулась от стола. — Зачем? Захочет ли он еще разговаривать со мной?

— Захочет! — уверенно заявил Вольдемар. — Он сейчас с каждым захочет разговаривать, кто сможет прояснить ему обстоятельства с алмазным гарнитуром. С Шеховым у него произошел облом! Он, видно, думал, что тот приехал с гарнитуром, но Шехов умыл его, потому Крыса и пришил Шехова. Наверно, очень обиделся, что остался с носом.

— Ты уверен, Вольдемар, что так и было? — Зинка глядела недоверчиво. — А не кажется тебе, что все попахивает нафталином?

— Я редко ошибаюсь, Зинка, ты должна это знать! — он снова выпил, отломил кусок хлеба, положил на него ломтик сыра и откусил.

Выпив следом, Коромысло наморщил лоб и вклинился в разговор, лицо его зарумянилось:

— Я, конечно, кореш, не знаком с Крысой, но наслышан, будь здоров! Пожалей Зинку, ведь пришьет ее Крыса, если что не так пойдет, глазом не моргнет. Жалко лишиться такого огня в постели.

— Не суйся! — повел глазами Судоркин. — Ты Зинку не знаешь! Крысе она не по зубам! Это ему надо опасаться ее!

— И что я должна делать? — спросила Зинка.

— Пустить Крысу по ложному следу, — сказал тот и сам наполнил стакан водкой.

Задумавшись, Зинка стала очень серьезной. Она прокручивала в голове все «за» и «против», представляя, в каком положении может оказаться. И затем с расстановкой произнесла:

— Эта нешуточная подстава, Вольдемар!

— Так и я же о том, — подхватил Коромысло, взмахнув руками.

— В наших делах все всерьез! — насмешливо произнес Судоркин. — В любом деле запросто на пику задницей можно угодить! А у тебя мозги на что? Твои мозги ему не поднять! А мне надо выиграть время. Крыса не дурак, он поймет, что сейчас все сходится на Корозове, и тоже решит прессовать его. Чего доброго, размотает раньше меня, или вообще пришьет, как Шехова. Тогда пиши пропало. Тогда все концы будут обрублены. Все насмарку, коту под хвост.

Взяв бутылку с водкой, Зинка плеснула в стакан Коромыслу и капнула себе:

— Что ж ты сам с Крысой не хочешь встретиться, Вольдемар? Тебе сподручнее было бы, вы одно время ходили в корешах.