Убивая Еву: это случится не завтра - [5]

– Извини, что опоздала, – кричит она. – Вкусно пахнет. Что это?

– Гуляш. Откроешь вино?

Ева даже не успевает достать из ящика стола штопор – сзади раздается лихорадочное цоканье по полу, и мимо нее по воздуху пролетают две фигуры явно нечеловеческого вида и приземляются прямо на стол, обрушивая стопку книг. От шока Ева застывает как вкопанная. Бутылка катится по столу и вдребезги разлетается на кафеле. Еву с любопытством разглядывают две пары серовато-зеленых глаз.

– Нико!

Тот неторопливо выходит из ванной в шлепанцах и с повязанным вокруг талии полотенцем.

– Любовь моя. Вижу, ты уже познакомилась с Тельмой и Луизой.

Он переступает через растущее винное озеро и целует Еву. Та не реагирует, только сверлит Нико взглядом.

– Луиза неуклюжа. Думаю, именно она…

– Нико. Пока я тебя, б…, не убила…

– Это нигерийские карликовые козы. Нам больше никогда не придется покупать молоко, сливки, сыр и мыло.

– Нико, слушай внимательно. У меня был жуткий день, а все наше бухло до последней капли – эта лужа на полу, так что сейчас я иду за вином. Когда вернусь, мне хотелось бы сесть за стол, попробовать твой гуляш, выпить бутылочку-другую красного и расслабиться. А об этих двух животных на столе мы больше не говорим ни слова, поскольку к тому времени они растают в воздухе, словно их никогда не существовало, ладно?

– Э-э… Ладно.

– Ну вот и славно. Вернусь через десять минут.

Когда она возвращается с двумя бутылками, кухня наспех, но более-менее пристойно прибрана, в поле зрения – никаких коз, а Нико полностью одет. Сердце Евы замирает и в то же время готово выскочить из груди, когда она замечает, что Нико надушился одеколоном «Аква ди Парма» и натянул джинсы «Дизель». Они никогда не произносили этого вслух, но Еве известно: именно эти джинсы с именно этим одеколоном после шести часов означают, что Нико настроен романтически и что вечер закончится в постели.

Ева называет эти штаны «секс-джинсами», а у нее самой нет никакого эквивалента. Никаких туфель типа «трахни меня», кокетливых платьев или атласно-кружевных трусиков с лифчиками. Ее рабочий гардероб безлик и утилитарен, и в другой одежде она чувствует себя глупо и неловко. Нико не устает повторять, как она прекрасна, но Ева не слишком ему верит. Она допускает, что Нико и впрямь ее любит (он повторяет это так часто, что трудно усомниться), но вот за что – это остается для Евы полной загадкой.

Они беседуют о его работе. Он преподает в местной школе, и согласно его теории подростки из семей победнее, которые в магазинах расплачиваются наличными, гораздо успешнее справляются с задачами на устный счет, чем ребята более обеспеченные, которым родители дают банковские карты.

– Они называют меня Боратом[7], – говорит он. – Как думаешь, это комплимент?

– Высокий, восточноевропейский акцент, усы… Никуда не денешься. Но им с тобой просто повезло, ты же знаешь.

– Неплохие ребята. Они мне нравятся. А как прошел день у тебя?

– Жутко. Говорила по телефону через преобразователь речи.

– Маскировала голос или просто для прикола?

– Маскировала. Нужно было, чтобы чувак не понял, что с ним говорит женщина. Я хотела звучать как Дарт Вейдер.

– Не буду даже пытаться это представить… – Он смотрит на нее. – Думаю, ты подружишься с девочками. Честное слово.

– Какими девочками?

– С Тельмой и Луизой. С козочками. Они очень милые.

Она закрывает глаза.

– Где они сейчас?

– В своем домике. В садике.

– У них есть домик?

– Он продавался вместе с ними.

– То есть ты их и впрямь купил? И они у нас навсегда?

– Любовь моя, я всё подсчитал. Нигерийские карлики – самая богатая на удой порода, а весят они всего тридцать с лишним кило – это когда вырастут, а значит, сена им нужно очень мало. Молочными продуктами мы обеспечим себя полностью.

– Нико, эта жопа мира называется Финчли-роуд, а не сраный Котсуолдс[8].

– Кроме того, нигерийские карлики…

– Прошу, не называй их так. Это козы, точка. И если ты думаешь, что я каждое утро – или пусть не каждое, а хотя бы одно – буду вставать и их доить, то ты рехнулся.

Вместо ответа Нико поднимается из-за стола и идет в крошечную, вымощенную плиткой зону, которую они называют садиком. Еще мгновение, и Тельма с Луизой радостно и резво вбегают в кухню.

– Боже мой, – вздыхает Ева, и ее рука тянется к бокалу.

После ужина Нико моет посуду, затем отправляется в ванную, где освежает парфюм, споласкивает руки и мокрыми пальцами поправляет прическу. Вернувшись, он обнаруживает Еву уснувшей на диване – чайная ложка в одной руке, а другая свисает, сжав креманку с мороженым. Тельма удовлетворенно улеглась рядом, а Луиза, упершись передними копытцами в диван, длинным розовым язычком подчищает остатки тающего лакомства.

Обдумывая, как одеться для утреннего рандеву, Ринат Евтух останавливает выбор на спортивной рубашке от Версаче, шелковых слаксах и мокасинах из страусовой кожи от «Сантони». Часы «Ролекс Субмаринер» из чистого золота – завершающий штрих к образу человека, который обладает хорошим сдержанным вкусом, но которому лучше ни в коем случае не трахать мозги.

Марина Фальери заставляет его ждать полчаса, ждать, стоя под железным навесом на выходе из отеля к воде. Лениво прогуливающиеся сзади двое охранников в обтягивающих мускулы костюмах скучающе наблюдают за узким каналом. Мстительный Катин настрой полностью унять не удалось, но ее гнев слегка поутих после обещания, что ее фото будет на развороте, а то и на обложке русского «Плейбоя». Подобные вопросы отнюдь не в компетенции Рината, но с этим он разберется позже – каждому овощу свое время. В настоящий же момент Катя надежно пристроена в салоне красоты отеля «Даниэли», где ее волосы подвергаются восстанавливающим процедурам с участием алмазного аэрозоля и экстракта белого трюфеля.