Виктор Чусовитин не слышал командира.
Он слышал нечто иное.
Голос в его мозгу беспрестанно повторял: «Больно… как больно… умираю…»
— Ах, вот ты как заговорил? Надеешься, что я тебя пожалею? А ты жалел Квинта? Или парней-десантуру? Или таких, как Фарнак? К ним у тебя была жалость?
— Добей… больно.
— Да какого же нечистого ты там завис? Стреляй! — хрипел капитан, срывая голос.
Но что-то уже успело произойти со вторым пилотом. Он решительно сбил прицел с ионной пушки.
— Живи, гад. После всего, что ты сделал. Живи, если еще сможешь.
Голос молчал, вздохи становились все глуше, вода все краснее.
И батискаф, беспрепятственно проплыв мимо разрезанного почти надвое тела Змея, поднялся на поверхность океана, подавая корвету сигнал к транспортировке.
— Не велика доблесть раненого врага добивать, брат Бублик, — внушал своему зеленому собеседнику Чусовитин уже на обратном пути на Землю. — Если этот урод вообще выживет, он хорошо запомнит, что люди бывают не так уж и беззащитны. Это во-первых. А во-вторых — не до такой степени и внушаемы. Теперь он раз сто подумает, прежде чем что-то там телепатировать северянам. А что ты думаешь? Ведь их немотивированная агрессия может оказаться направленной не только против южан, верно?
Астронавт был занят не совсем обычным делом. Не слишком-то умело он сажал в цветочный горшок какой-то чахленький лопух. Бублик заинтересованно ерзал рядом и тоже иногда тыкал зеленым когтистым пальцем в горшок, увлечённо бубня. Растение категорически отказывалось стоять прямо и намеревалось каждый раз вывернуться корнями вверх, едва Чусовитин отводил лапку Бублика. Однако непокорный стебель все-таки затрамбовали в горшок, и для надежности Чусовитин даже прибинтовал его к воткнутой палке-подпорке. Астронавт критически посмотрел на свою работу, скривил скептическое выражение лица и пояснил:
— Ты понимаешь, Бублик, настоящий мужчина в своей жизни должен сделать три дела. Посадить дерево — раз. Построить дом — два.
— Воспитать человека — три? Думаешь, из Бублика получится человек? — поинтересовался неслышно вошедший капитан.
— Нет, не то. Какая-то древняя мудрость говорит, что «три» — это убить змею.
— Ну, лопух ты уже посадил. Бублика считай что воспитал.
Чусовитин кивнул и, вытирая руки, добавил:
— Вот вернемся, капитан, возьму-ка я отпуск. Надо бы к матери съездить. С ремонтом помочь.
