Убить время - [5]

Лицо Коротышки изобразило смирение.

– О, нет, босс. Вы же босс. Как я могу так с вами поступить!

– Тогда, может, ты думаешь о себе?

Коротышка задумался. Его брови сосредоточенно задвигались. Затем морщины раздумий на лбу разгладились и он просиял счастливой улыбкой.

– Я понял. Это шутка, да, босс? Выставить вон меня самого! Правда смешно, босс! Ха-ха-ха.

– Заткнись!

– О'кей, босс.

– Итак, кто же должен выйти вон, Коротышка? – примирительно спросил Бонелли.

Коротышка оглядел комнату и начал загибать пальцы:

– Так, есть вы, но вы босс. Есть я ха-ха-ха, это было смешно, босс!

– Кто еще, тупица?

Коротышка стал поворачиваться в стороны, пока взгляд его не наткнулся на Римо.

– Остается он, – убежденно произнес Коротышка. Он поднял руку, похожую больше на дубовую ветвь, и вытянул ее вперед.

– Правильно, – сказал Бонелли.

– Не правильно, – сказал Римо. И двумя пальцами отклонил удар. Рука Коротышки в результате ударила в центр его собственного лица отчего многострадальный нос вынужден был исчезнуть окончательно. Коротышка с глухим звуком упал ничком вперед. – С этим все, – сказал Римо, вновь поднимая Бонелли, на этот раз за ремень, и пронес его через пролом в стене, раскачивая из стороны в сторону.

– Ремень, мой ремень! – причитал Бонелли. – Это же Пьер Карден!

Римо полез вверх по отвесной стене склада. Бонелли взглянул вниз и завопил:

– Проклятое дерьмо, куда ты меня тащишь?

– Наверх.

Римо методично взбирался по стене здания. Ноги отыскивали грани кирпичей, свободная рука задавала направление.

– Пусть небеса проклянут тебя, – рыдал Джузеппе Бонелли, – пусть твоя жизнь будет полна лишений и страданий. Пусть твои дети и дети твоих детей…

– Эй, ты там заткнешься? Я готовлюсь убить кое-кого, а ты меня отвлекаешь.

– Пусть твои внуки будут покрыты нарывами! Пусть твоя жена заболеет проказой!

– Слушай, если ты не перестанешь раздражать меня, я предпочту оставить тебя здесь, – сказал Римо.

– Это идея. Пусть твой дядя подавится куриной косточкой!

– Минуточку, – сказал Римо останавливаясь. – Это уже слишком. Не трогай чужого дядю.

Он подбросил Бонелли вверх. Бонелли оглушительно завопил, его голос по мере удаления от земли звучал все тише.

– Берешь свои слова обратно? – спросил Римо.

– Беру! – завыл Бонелли.

– Какие?

– Все. Абсолютно все! – Он на минуту остановился в воздухе, затем заорал вновь: – Помогите!

– Заткнешься ты или нет?

– Да-да, навсегда. Молчу.

– Дашь ты мне сосредоточиться?

– Делайте все, что вам угодно. Только поймайте меня!

Когда он достиг уровня глаз Римо, тот потянулся и поймал Бонелли за ремень. Глотая воздух и размахивая руками как утопающий, Бонелли заскулил, потом открыл глаза и обнаружил, что все еще жив.

– Умник…

– Но-но, – предупредил Римо.

Бонелли замолчал.

Остаток пути высотой в шесть этажей был мирным. Римо насвистывал древнюю корейскую мелодию, которую слышал от Чиуна. Мелодия была запоминающаяся и очень милая, а то, что она звучала в холодном зимнем воздухе, делало ее еще более красивой. Аккомпанементом звучало пение птиц. Римо почти забыл о нарко-короле, болтавшемся в его правой руке.

Иногда Римо почти нравилось то, что он делал. Он думал, что это совратило его. Наемные убийцы не были по-настоящему счастливыми людьми, и Римо предполагал, что не счастливее большинства людей, убивавших других ради того, чтобы жить. Но, по крайней мере, он убивал таких людей, которые заслуживали того. Он не нанимался на работу к жадным землевладельцам, которым надо было убрать упрямых жильцов, потому что эти жильцы не имели достаточно изящества чтобы быстро умереть в арендованных квартирах. Он не убивал иностранных студентов оттого, что так постановил трепещущий сумасшедший диктатор. Он убивал, когда надо было убить. Когда ничего другого уже нельзя было сделать.

Как и все профессиональные убийцы, Римо не решал сам, чьи души подлежат освобождению от их бренных тел. Это делалось за него организацией, образованной президентом Соединенных Штатов как крайняя мера борьбы с преступностью. Только борьба продолжалась, президент был убит, а организация осталась.

Называлась она КЮРЕ. КЮРЕ, наверное, была самым нелегальным инструментом, когда-либо изобретенным в Америке для контроля за преступностью. КЮРЕ действовала вне рамок Конституции – абсолютно за ее пределами. Ее задача – бороться с преступностью, когда все другие способы потерпели неудачу.

Из трех людей, знавших о существовании КЮРЕ, президент Соединенных Штатов был наименее важным. Он решал – воспользоваться или нет специальным красным телефоном, находившимся в его спальне в Белом Доме. Красный телефон был напрямую связан со штаб-квартирой КЮРЕ в Рай, штат Нью-Йорк. Почти каждый новый президент, узнав от своего предшественника о существовании КЮРЕ, клялся, что не будет использовать ее. Существование организации, подобной КЮРЕ, было признанием того, что американская правовая система не срабатывала, а ни один новый президент не мог допустить этого. Поэтому красный телефон мог молчать, забытый до поры. Но время от времени им пользовались.

И когда трубку этого телефона поднимали, на другом конце немедленно отвечал человек с кислым голосом, второй человек, знавший о существовании КЮРЕ. Это был доктор Харолд Смит.