В Черемухино автобус прибыл в четыре часа вечера. Ольга вышла на автостанции, вошла внутрь. Расписание автобусов висело за стеклом кассы. В недлинном перечне автобусных остановок она быстро разыскала Пырьевку на пути маршрута Черемухино — Лыково. Автобус на Лыково отправлялся в 18–40.
— Скажите, — спросила Ольга у кассира, — а до Пырьевки долго ехать?
— Мину двадцать пять — тридцать, — ответила кассирша.
— Спасибо, — сказал Ольга и отошла от кассы.
Значит, в Пырьевке она будет около семи вечера. Куда она пойдет, она же никого не знает?
И к отцу Лаймы не сможет пойти — он её никогда не видел. Что она ему скажет? Что близкая подруга его погибшей дочери? Чего ей надо?
Нет, в Пырьевку нужно ехать утром. Она спокойно разыщет могилу Лаймы и…
«Господи! — вдруг мелькнуло у Ольги. — Зачем я вообще сюда приехала?»
«Ты должна вымолить у неё прощение, — вспомнились ей слова старухи-гадалки. — Вокруг тебя смерть, одна смерть…»
Ольгу передернуло.
Может, стоит все-таки послушать старуху? Не убудет от нее, если съездит на могилу своей бывшей подруги и помолится там за упокой её души? Нет же! Самое трудное в жизни — переступить через саму себя, отречься от себя. На такое способны, как думала Ольга, только истинно верующие. Сегодня это, может быть, предстоит сделать ей. Сделать то, что делать совсем не хочется: признать свои ошибки, назвать их единственно верным словом без боязни потерять чувство собственного достоинства, оказаться униженной и оскорбленной, презираемой всеми, ведь признание своих ошибок и покаяние — суть одно и то же, синонимы. Нельзя признать свои ошибки, не покаявшись. Теперь она понимает это. И просто не может не сделать то единственное, что от нее требуется.
Ольга вернулась к кассе, снова посмотрела на расписание. Утренний автобус на Лыково отправляется в 10–30. В одиннадцать Ольга будет на месте. Если ничего ужасного не произойдет, вернется к вечернему рейсу в Карск. Она вполне может на него успеть. Значит, так и поступит. Переночует где-нибудь здесь, а утром отправится в Пырьевку. Нужно только узнать, где тут можно остановиться. Ольга снова спросила у кассира:
— Простите, вы не подскажете, здесь есть хоть какая-нибудь гостиница?
Кассирша недоуменно взглянула на Ольгу, но ответила:
— Выйдете из станции и направо вниз. Метров двести пройдете и справа увидите небольшое двухэтажное здание гостиницы.
— Спасибо, — поблагодарила её Ольга и покинула автостанцию.
Черемухино оказалось небольшим поселком, в центре которого высились три — четыре пятиэтажки, остальные дома были маленькие и приземистые. Улицы почему-то были редко засажены деревьями, но и посаженным было не более десяти лет: они еще не набрали своего роста, стволы их можно было легко обхватить руками.
Возле гостиницы вообще не было зелени, только неширокие клумбы по обеим сторонам заасфальтированной дорожки, ведущей прямо к входу. Ольга вошла. В холле никого не было. Она прошла дальше и попала в коридор, вдоль которого располагались комнаты. Справа, в конце коридора, Ольга увидела открытую дверь и направилась туда.
Комната, в которую она заглянула, оказалась небольшим кабинетом с простой неприхотливой обстановкой: стол, несколько стульев, книжный шкаф, до половины набитый документацией в папках, холодильник.
За столом в свете настольной лампы сидела женщина в теплой сиреневой кофте и что-то писала. Ее волосы блестели в тусклом отраженном свете.
— Простите, — вынуждена была прервать её работу Ольга. — У вас тут можно остановиться?
Женщина подняла на нее густо накрашенные глаза и спросила:
— Вы хотите переночевать или снять номер на несколько дней?
— Хотела бы переночевать, — ответила Ольга, чувствуя себя неловко: она не так часто ночевала в гостиницах.
— Присаживайтесь, — пригласила её комендантша. — Подождите секундочку, я узнаю, ушла кастелянша или нет, она работает до четырех.
