Убить Троцкого - [12]
– Евгений, заводи машину, – продолжил Михаил. – Максимум через час чекисты покинут Харьков. Два часа до Люботина, два – обратно, час разборок на месте; у нас будет фора в пять-шесть часов. Еще раз повторяю: что бы ни случилось, не терять головы, не поднимать шума, стрелять только в крайнем случае.
Уже светало, когда по пустынной улице к зданию харьковской Чека подъехал легковой открытый автомобиль, за рулем которого сидел одетый в черную кожу Саша Блюм. На заднем сиденье находился Лопатин, с кровоподтеками на лице, с коркой засохшей крови на разорванной студенческой тужурке, со связанными за спиной руками. Его охранял Михаил с наганом в руке, одетый в свою же летную кожаную куртку и кожаную фуражку с красной звездой. Подъехав к воротам, Блюм предъявил документы сотрудников транспортного отдела ВЧК. Затем машина въехала через открытые ворота словно вымершего двора и остановилась возле главного входа. Михаил, грубо подтолкнув в спину связанного «студента», гаркнул:
– Пошел, гад.
Он вышел из машины и, продолжая подталкивать Женю, вместе с Блюмом скрылся в здании. Дежурившему у входа красноармейцу Михаил бросил:
– Вызови коменданта, контру привезли.
Сонный белобрысый красноармеец, захлопав белесыми ресницами, заявил, что коменданта нет, что почти все под утро выехали ловить банду Лютого, и остался только дежурный и охрана. Вышедший из канцелярии дежурный увидел Лопатина и, просмотрев сопроводительные документы, расплылся, блеснув золотой фиксой, в подлой улыбочке:
– Попался, голубчик. Папашку его ночью шлепнули, а тут и младший Лопатин пожаловали. Товарищ Свиридов очень хотел тебя видеть… Ну ничего, вечером Петр Сергеевич приедет, он и поговорит с тобой, а разговаривать он ох как умеет…
Михаил, увидев побледневшее и напрягшееся лицо Жени, демонстративно приставил револьвер к его спине, чтобы он сгоряча не удавил эту гниду, и произнес:
– Ну ладно, товарищ, время не ждет – распишись в получении арестованного и давай помоги спровадить эту контру в камеру: он очень опасен.
Чекист снизу вверх оглядел громадного арестанта и, встретившись с ним взглядом, согласно кивнул головой.
Курносов ни в чем не солгал. Да он и не смог бы солгать, поскольку перекрестный допрос Михаил вел профессионально, да еще с применением болевого прессинга. Действительно, оба охранника, один – на лестнице у спуска в подвал, другой – внизу у запертой решетки, отделявшей коридор с камерами от лестничной площадки, находились в пределах видимости.
По разработанному плану, Блюм остановился возле первого охранника с вопросом:
– Огоньку не найдется?
И стал доставать кисет.
Дежурный, не обращая на это внимания, сопровождал арестованного вместе с Михаилом. Стоящий внизу надзиратель, увидев подходящую к нему группу людей, вынул ключи и начал отпирать решетку. Щелчок замка слился с двумя глухими стуками и еле слышным хрустом позвонков.
Не успевший ничего понять чекист оказался в громадных руках Жени, который, прикрыв ему рот, прошептал на ухо:
– Тихо, гнида. Где князь Муравьев? Номер камеры и ключи?! Иначе убью.
Обезумевший от страха тюремщик только с третьего раза понял, что от него требуют, но сказать ничего не мог, так как рот у него был уже забит кляпом.
Евгений брезгливо встряхивал его за шиворот, поскольку от этого отребья, ставшего вдруг похожим на ватное чучело, несло смрадом давно не мытого тела.
Показав на ключи, застрявшие в мертвых пальцах другого надзирателя, молитвенно сложив ладони и что-то мыча, он повел друзей вглубь коридора.
Отец находился в четвертой справа по коридору камере. Вид его лежащего скорчившегося тела был страшен: вся одежда в крови, вместо лица – один большой синяк, выбитые зубы и окровавленные по локоть руки. Свиридов применил свое излюбленное истязание – содрал живьем кожу с рук, при этом он всегда с юмором висельника острил: «Снять белые перчатки с буржуя». Отец глухо стонал в полубессознательном состоянии, при этом вздымая вверх окровавленные огрызки-запястья.
Евгений, копируя холодную отрешенность Михаила, как будто выполняя обыденную работу, свернул шею надзирателю, и, обращаясь к Михаилу, сказал:
– Иди вперед – ты в форме. Я понесу твоего отца.
Он бережно взял старика, как ребенка, на руки.
Четкими шагами Михаил с Блюмом подошли к часовому на выходе:
– Ну что ж, прощай, брат, – двусмысленно произнес Михаил, ткнув пальцем в сонную артерию, и оттащил бесчувственное тело за перегородку.
Саша Блюм, действуя по сценарию, в тот момент уже заводил автомобиль.
Женя со стариком на руках был уже в вестибюле здания, когда на парадной лестнице, ведущей на верхние этажи, появился матрос – один из тех, кто принимал участие в свалке возле трактира. Парень оказался дошлый, он сразу вкурил ситуацию, выхватил пистолет, выстрелил и закричал:
– Стоять!
В этой жизни он больше ничего уже не произнес – пуля, выпущенная из нагана Михаила, проделав у него в переносице аккуратное отверстие, вырвала ползатылка. Михаил стрелял разрывными, со скошенным наконечником, пулями; имея смещенный центр тяжести, они начинают вращаться при попадании.
На улице уже грохотал в руках Блюма ручной пулемет, в одно мгновение скосивший охрану у выездных ворот.
Российской империи больше нет. Но осталась агентурная сеть Военной разведки Генштаба и ее тайные зарубежные счета. О них знал князь Муравьев, зверски убитый красными. О них знает его сын, боевой офицер и настоящий воин, поклявшийся отомстить убийцам.Он знает, что враги охотятся за ним и за его тайнами, и действует на опережение. Михаил Муравьев отправляется в самое пекло – кровавое логово красных комиссаров.С ним – друзья, не уступающие Михаилу ни верностью, ни храбростью.Три человека – против иностранных спецслужб и всесильного сталинского НКВД.
Несколько месяцев назад Зона расширилась, и полностью охватила Киев. Население эвакуировали, остались немногие, их мы называем "Местные", они знают город, как свои пять пальцев. Я тоже когда-то жил в Киеве. Потом отправился в Зону и спустя два года я снова здесь. В родном городе…
Загрязненная атмосфера Орд Мантелла отбросила чудные оттенки по ее поверхности, когда солнце предрекло начало очередного мрачного дня. Черное судно медленно опустилось с небес и приземлилось в полуразрушенном доке. Из корабля – кореллианского транспортника – выдвинулся трап, и сошел одинокий пассажир. Небольшая кучка местных проявила интерес, но одного быстрого, преисполненного угрозы взгляда хватило, чтобы спугнуть их. Это была отнюдь не необычная реакция на Сайфера Боса, пользующегося дурной славой охотника за наградой.
При упоминании о легендарных драконах, бывших, предположительно, в четыре или пять раз больше, чем самые старые банты, несколько посетителей крохотной таверны удаленной заставы притихли. Большинство их отмахнулось от заявления мон-каламари, пробурчав, что тот напился или же хватил солнечный удар – а то и все сразу. Но кое-кто навострил уши, как сделали то двое в плащах в конце кантины. Едва заслышав слово «крайт», Даск Мистфлаер распахнула свое пустынное одеяние,...
Империя узнает, что у Альянса Повстанцев есть голокрон, в котором содержатся имена всех агентов и друзей повстанцев в Империи. Дарт Вейдер поручает инквизитору любой ценой достать этот голокрон. Повстанцы же отправляют своего агента вернуть голокрон на главную базу.
В разгар Войн Клонов мастер-джедай Йода вновь должен встретиться с одним из величайших своих противников — графом Дуку…Яростные Войны клонов довели Республику до грани катастрофы. В ходе жестокой битвы одному из рыцарей-джедаев сохранили жизнь, чтобы он мог доставить на Корускант послание на имя Йоды. По-видимому, Дуку хочет мира и требует встречи. Маловероятно, что вероломный граф искренен, но на кону миллионы жизней, и у Йоды нет выбора.Встреча состоится на планете Вжун, пропитанной темной стороной. Более трудной задачи нельзя и представить.
Дилогия, изображающая период Войн клонов не то чтобы с неожиданной, но все же с довольно непривычной стороны. Главными героями стали не джедаи, не солдаты и не наёмники, а обычные, в общем-то, врачи, разворачивающие свои передвижные госпитали прямо в зоне боевых действий.Хирург, маскирующий своё отчаяние за едкими остротами; врач-забрак, который глядит в лицо смерти с высоко поднятой головой, изливая чувства в прекрасной музыке; медсестра, увлеченная работой, а также доктором-коллегой; падаван-целитель, впервые посланная на задание без учителя… Все они — крохотная бригада полевых врачей, отправленная на на отдалённую, хотя и довольно важную планету Дронгар, где кипит бой за обладание бесценным лечебным растением, а мед-эвакуаторы непрерывно подвозят раненых бойцов — как клонов, так и обычных солдат.И пока одни сражаются за жизни выживших, другие втихую наживаются на войне — как с помощью операций на черном рынке, так и манипулируя ходом самих сражений.
Великая Римская империя. Третий век от Рождества Христова.Пройдет еще сто лет — и тысячелетний Рим падет.Станет лакомой добычей для полчищ варваров.Но сейчас Империя еще достаточно сильна…И способна защитить свои границы.
Первый век нашей эры.Северная граница Великой Римской империи.Лагерь Пятого Македонского легиона. Восемь новобранцев, зачисленных в разведчики, — «спецназ» Древнего Рима.И лучший из них — Гай Приск. Новичок, владеющий мечом не хуже ветерана.В прошлом новобранцев много тайн. В настоящем — суровые будни Легиона, жестокие схватки с варварами-даками.А в будущем…Может быть, слава, почет, власть… Но наверняка — война. Последняя победоносная война Великого Рима.Война за золото Дакии.
Обескровив дружину князя Юрия в сражении на реке Воронеж, полчища хана Батыя стремительно продвигаются к Рязани. Вторжение началось. Уже рыщут передовые отряды татар по землям княжества. Осажден Пронск, горят Белгород с Ижеславлем. Вокруг самой Рязани все туже сжимается кольцо окружения. В последний момент князь Юрий отправляет за помощью в Чернигов посольство во главе со своим братом Ингварем. С ним едет и боярин Коловрат с небольшой дружиною и тайным наказом. Слишком уж много подозрений вызывает Ингварь, сам желающий стать властителем княжества. Нависшая над Рязанью угроза не пугает остальных князей Руси, занятых своими распрями.
Крепкий парень Олег Сухов, кузнец и «игровик», случайно стал жертвой темпорального эксперимента и вместе с молодым доктором Шуркой Пончиком угодил прямо в девятый век… …Где их обоих моментально определили в рабское сословие. Однако жить среди славных варягов бесправным трэлем – это не по Олегову нраву. Тем более вокруг кипит бурная средневековая жизнь. Свирепые викинги так и норовят обидеть правильных варягов. А сами варяги тоже на месте не сидят: ходят набегами и в Париж, и в Севилью… Словом, при таком раскладе никак нельзя Олегу Сухову прозябать подневольным холопом.