Убить страх - [9]

– Она в сознании?

– Пока нет. Но приметы маньяка уже есть.

– Откуда?

– Что-то у него там сорвалось на этот раз, женщина начала кричать. Неподалеку проходил мужчина, бросился на крик. Маньяк дважды ударил женщину ножом и побежал. Мужчина его видел, хотя рассмотрел не очень хорошо. Сейчас поезжай в больницу, подежурь там. Как только потерпевшая придет в сознание, допроси ее. Там Никифоров дежурит в палате на всякий случай.

Толик посмотрел вопросительно.

– Она пока единственный свидетель, который видел насильника в лицо, – пояснил Боркин.

– Ты сегодня неспокойно спал, – сказала ему утром мать. – Вскрикивал во сне, разговаривал с кем-то. Снилось что-то?

– Не помню, – буркнул он.

– Иди умывайся – и за стол.

Он порезался, бреясь, но не стал смывать кровь, стоял, смотрел в зеркало, как тоненькая алая струйка сбегает по скуле. Надо же было вчера так оплошать. Как она умудрилась вывернуться и закричать? Он вздохнул.

Без настроения позавтракав, пошел на работу. Директриса встретила его в коридоре, поинтересовалась самочувствием. Он отшутился, но настроение ухудшилось еще больше. Надо взять себя в руки. К обеду он почти совсем успокоился, а когда появился Авдотьин, был уже в норме.

– Слушай, – сказал Авдотьин, – как ты сегодня насчет того, чтобы выпить?

– Я – за, – кивнул он. – Твое предложение очень кстати.

– Мои предложения всегда кстати, – сказал Авдотьин. – Ну что, теперь-то поймают маньяка?

– Поймают, наверное, – бесстрастно ответил он, пожимая плечами.

– Она небось описала его приметы, – продолжал Авдотьин.

– Кто – она? – не понял он.

– Ну, женщина эта, на которую он вчера напал. Она же жива осталась.

– Жива? – Ему показалось, что пол поплыл под его ногами.

– Ага, в больнице лежит. А ты разве не слышал? Все об этом говорят.

Он оперся рукой о станок, хотел сказать что-то, но не получилось, он закашлялся.

– Ничего, ничего, – засмеялся Авдотьин. – Это дело известное – надо горло промочить. – И вышел.

«Сволочь, – с внезапной яростью подумал он. – Алкаш чертов». Если только Авдотьин не соврал, ему крышка.

Утром Катя обнаружила в классном журнале очередную записку: «Почему снят портрет Маяковского? Это же классик. Прошу вернуть на место». Впервые за эти дни она не испугалась, а только смотрела с безразличием на лежащий перед ней листок бумаги. У нее появился новый страх. А старый остался в прошлом.

За окном первоклашки добросовестно тащили в школу свои неподъемные портфели. Славик Бекетов из 7-го «А» оглянулся – не видит ли кто – и запустил камнем в сидящую на заборе кошку. Та оказалась проворнее Славика и спрыгнула на землю прежде, чем камень до нее долетел. Аня, преподаватель биологии, вышла из зеленого «жигуленка» и направилась к школе. Через минуту она заглянула к Кате и произнесла беззаботно:

– Привет!

– Привет! – отозвалась Катя. – Ножками мы не любим на работу ходить?

– Меня муж теперь возит, – сказала Аня. – Все из-за маньяка этого.

Она вошла в класс, прикрыла за собой дверь.

– Слушай, Кать, ну что – поймают его или нет? Что муж-то говорит?

– Говорит, должны поймать.

– А мой вчера кровь сдавал на анализ. Пришел – ругается. Говорит: черт знает что, у всех мужиков берут кровь. А если в Москве такой заведется, тоже у всех будут брать? Сколько там у них жителей? Миллионов десять есть? Вот пусть у пяти миллионов мужиков кровь и берут, чтобы одного-единственного поганца выловить.

– Ну, у нас-то городок маленький, – улыбнулась Катя, но улыбка получилась невеселой.

– Городок маленький – ловить будет легче, – объявила Аня. – И женщина эта жива осталась, так что недолго ему теперь гулять придется, соколу ясному.

Кассирша была занята разговором.

– Три сорок семь, – сказал он, протягивая пятерку. – В первый отдел.

Кассирша недовольно на него посмотрела, но деньги взяла, успев еще сказать подруге:

– Что ты говоришь? Ну надо же, – и повернулась к нему наконец: – Что вы сказали?

– В первый отдел три сорок семь, пожалуйста, – повторил он.

– А самое обидное, что она одна только и видела маньяка в лицо, – сказала подружка кассирше, продолжая прерванный разговор.

– Но она хоть успела его приметы описать? – спросила кассирша, нажимая на кнопки.

Кассовый аппарат заурчал и выстрелил чек.

– В том-то и дело, что нет, – сказала подружка. – Она в сознание так и не пришла.

– Вам еще что-то? – спросила кассирша.

– Нет-нет, – поспешно ответил он и отошел на два шага, делая вид, что пересчитывает сдачу.

– У меня там одноклассница бывшая работает медсестрой, – донеслось до него. – Рассказывает, что день и ночь возле той женщины милиционер дежурил, все ждал, когда она в сознание придет, чтобы с нее показания снять. А оно видишь как обернулось.

Он выскочил на улицу, сжимая в руках неотоваренный чек, и там, на крыльце, расхохотался громко, приседая и колотя себя по коленям ладонями. «Не приходя в сознание! – ликовал он. – Не приходя в сознание!» И хохотал, счастливый.

Мальчишка с мороженым испуганно посмотрел на него и перешел на противоположную сторону улицы.

– Значит, все-таки умерла, – сказал Боркин и забарабанил пальцами по крышке стола.

– У нас еще приметы есть, – подсказал Толик.

– А-а, брось, – Боркин махнул рукой. – Что это за приметы? Рост средний, волосы темные, одет в брюки и рубашку. Под эти приметы и ты подходишь. Сумерки уже были, так что мужик тот плохо насильника рассмотрел. Да и подслеповат он, как мне кажется. И приметы эти липовые – только от желания помочь хоть чем-то. А ты говоришь, – и Боркин опять махнул рукой. В этом его жесте сквозила досада. – Весь отдел на ногах, а толку – ноль.