Убить Сталина - [16]
Допросы шли семнадцать дней. Была проделана титаническая работа, но желанного облегчения от ее окончания у чекистов не было. Несмотря на все проявленное усердие следователей, никак не удавалось выйти за пределы исходной формулировки – «распространение клеветнических слухов». Хотелось ведь много большего, однако все обвиняемые ну никак не тянули на террористов. Их показания, а главное, их трактовка сотрудниками спецслужб – вообще отдельная песня.
Подследственные признавали факты ведения контрреволюционных разговоров с троцкистами, чьи взгляды они не разделяли, но не сообщили об этом куда следует. Не потому, что являлись подлыми двурушниками и циничными перерожденцами из советских людей в наймитов мировой буржуазии и западных разведок, а только потому, что не подумали о всей серьезности ведения подобных бесед. Поэтому предателями родной Коммунистической партии и всего народа горячо любимой Родины себя не признавали.
Они действительно упорно не понимали, в чем их обвиняют. Для них это была всего лишь женская болтовня. Да, там проскальзывали некоторые неприятные моменты. Например, о роли Зиновьева в партии или о письме Ленина к съезду. И только попадая в кабинет на Лубянке, они начинали задумываться, что, конечно же, во всем виноваты соратники Троцкого, которые подло втянули их в провокационные беседы. Но сами себя и представители комендатуры, и уборщицы, и библиотекари в сподвижники Льва Давыдовича не записали. А следователи никак не могли найти неопровержимые доказательства подрывной деятельности созданных подпольных групп.
Р. А. Петерсон, с апреля 1920 года – комендант Московского Кремля.
Скорее всего, дело бы на этом и завершилось ничем. Самым болтливым дали бы по шесть месяцев лишения свободы в назидание всем прочим. Но в тот самый момент, когда следователи уже были готовы злобно выматериться и плюнуть на эту совершенно бесполезную трату времени, один из допрашиваемых внезапно дал долгожданные нужные показания. Он заявил, что случайно был рассекречен список из семнадцати членов Политбюро перед несколькими ротами красноармейцев кремлевского гарнизона.
В этом месте ухмыльнется иной либеральный читатель. Все ясно, дальше можно не продолжать. Перед нами классическая сталинская стряпня во всей первозданной красе. Как вообще может быть секретным список руководителей государства, если эти фамилии прекрасно известны всей стране? Их крупные фотографии ежедневно публикуются в газетах, их портреты с гордостью несут на первомайских демонстрациях пионеры и комсомольцы. И только при зловредном коммунистическом режиме из-за подобного вздора можно было переквалифицировать все дело. Из контрреволюционной болтовни сделать вывод о подготовке покушения на товарища Сталина.
Логика понятна. Когда подобные размышления с завидной регулярностью звучат в эфире «Эхо Москвы» из уст ораторов, облеченных высокими степенями, и просто хороших людей, поневоле начнешь верить. Но в данном случае речь шла действительно о рассекречивании совершенно секретных данных. Время въезда в Кремль и выезда из него, место пребывания, система оповещения постов охраны… Любое государство подобные сведения тщательно охраняет. Ровно по этой причине и задумались на следствии: а просто ли это болтовня или?.. Одно дело – за чаем рассуждать о вкладе Зиновьева в строительство коммунизма в стране победившего пролетариата. И совсем иное – оглашать время прибытия в Кремль руководителей страны.
Поставим себя на место сотрудника НКВД и зададимся важными вопросами. Имела место обычная вечная российская безалаберность, помноженная на несовершенство охраны Кремля, или была выявлена на раннем этапе подготовка покушения на горячо любимого Сталина? Расценивать это как халатность при исполнении служебных обязанностей или как террористический акт мировой буржуазии против СССР? Ответ очевиден. Именно поэтому уже в кратчайшие сроки Политбюро утверждает представление народного комиссара внутренних дел Ягоды «Об охране Кремля». Этот документ навсегда изменил систему охраны руководителей страны и правительственных зданий. Теперь этим стал заниматься непосредственно НКВД.
Нововведения коснулись и напрямую коменданта Кремля. С территории Кремля был выведен весь военный гарнизон. Убрали всех, кто мог слышать те самые рассекреченные сведения. Командовать Петерсону в одночасье оказалось просто некем, ведь на место красноармейцев заступил полк специального назначения НКВД. И выполнять его приказы они явно не собирались, поскольку имели собственное начальство. Да и сам Петерсон, разумеется, не мог им что-то приказывать. В вечном незримом противостоянии чекистов и военных, начавшихся с первых же дней победы большевиков в революции, на долгие годы была поставлена точка. В качестве бонуса к победе Народный комиссариат внутренних дел получил еще и долгожданный контроль над кремлевским телефонным коммутатором и правительственным гаражом. А вот Енукидзе остался без верного соратника.
Г. Г. Ягода. Пройдет немного времени, и сам глава НКВД сядет на скамью подсудимых как враг народа.
Между тем следствие продолжалось. Методично опрашивались новые свидетели. Дошла очередь и до бывшей сотрудницы правительственной библиотеки Мухановой. Ее подвели два роковых обстоятельства. Во-первых, происхождение. Была она из дворян и по реалиям той эпохи даже минимального доверия не вызывала по определению. А во-вторых, и это было, пожалуй, главным, она была любовницей Енукидзе. Налицо факт аморального поведения и бытового разложения. В те годы к этому относились невероятно трепетно. Это вам не нынешнее время, где кто что хочет, то и творит, наплевав со Спасской башни древнего Кремля на все духовные основы общества, столь старательно описанные прекрасным русским философом Семеном Людвиговичем Франком.
