Убить перевертыша - [51]

— Проворовался?

— По нынешним временам разве это воровство?

— Дезертировал?

— Фу, какое слово! Попросил политического убежища.

— Какая у прапора политика?

— А я на политзанятиях прокололся. Болтал чего не зная. Еще чуть — и выставили бы меня на Восток. А я решил не дожидаться и ушел на Запад.

— Взял и ушел? Так просто?

— Совсем не просто. Особисты, политработники, командиры, слежка за каждым шагом, построения, проверки, за территорию ни ногой.

Он замолчал. Темень подступала с обеих сторон, испещренная россыпями близких и дальних огней. Впереди стлалось чистое полотно шоссе. Было полное ощущение полета ни толчков, ни тряски.

— Не жалеешь, что удрал на Запад?

— Жалею. Немного бы повременить, и мог бы уйти не с пустыми руками. Войска-то все побросали, только ленивые и дураки не озолотились. Шесть ведь армий стояло, три танковые, две общевойсковые, одна воздушная. Имущества горы. А вывезли крохи. В газетах писали, что если, мол, задействовать полностью железные дороги Польши, то надо 15 лет, чтобы все вывезти. А этот, как его… ну, ваш "лучший немец", приказал — в три года… Говорят, в Союзе тоже сплошная растащиловка?

— Тоже.

— Там-то кто?

— Те же, кто и раньше, — властвующие номенклатурщики. Раньше они делали это скрытно и понемногу, а потом сообразили, что лучше открыто и помногу, и под видом реформ кинули лозунг: хватай, кто сколько может. И началось. После семнадцатого года Россию растлевали лозунгом "Грабь награбленное", теперь аналогичный лозунг — "Грабь накопленное".

Замолчали, думая каждый о своем. Сергей ругал себя за болтливость. Ему бы исчезнуть понезаметнее. А теперь шофер, уж точно, не забудет его.

Дорога влетела в тоннель, образованный высокими бетонными стенками с обеих сторон, и от их близости показалось, что скорость еще увеличилась.

— Дельменхорст, — сказал шофер. — Почти приехали. Куда тебя?

— Давай на вокзал.

Так же стремительно машина перескочила через черный провал реки Везер, попетляла по улицам и скоро выехала на широкую площадь перед угрюмым зданием вокзала.

Ближайший поезд Бремен — Ганновер — Нюрнберг отходил через восемь минут. Это было то, что надо: одна пересадка и уже утром — в Штутгарте. Сергей купил в кассе билет и побежал на перрон. Под огромным куполом вокзала стояло несколько поездов. Надписей повсюду хватало, но Сергею некогда было разбираться в них, спросил у шедшего настречу железнодорожника с красным ремнем через грудь, какой поезд до Ганновера, и побежал по пустынному перрону к указанным вагонам, у которых проводники громко хлопали дверями, закрывая их.

И только он вошел в пустое купе и сел к окну, как поезд тронулся. Проплыла перед глазами громадная ярко освещенная реклама: "Von Haus zu Haus — Gepack voraus" — "От дома к дому багаж доставим". И затем сразу чернота ночи.

Сергей откинулся в кресле, вытянул ноги. И уж побежали перед глазами картины, одна другой чуднее, как вдруг стеклянная дверь купе с треском отъехала в сторону. Долговязый парень, ни слова не говоря, рухнул в кресло у двери и сразу засопел.

"Слава богу, неразговорчивый", — подумал Сергей, снова заставляя себя погрузиться в патоку дорожной дремы.

И опять с треском распахнулась дверь. Парень вскочил и грудь в грудь уперся в здоровенного контролера с традиционным красным ремнем, наискось перечеркнувшим черную форменную куртку. То ли контролеры тут натасканы на «зайцев» не хуже борзых, то ли они уже искали его, только почти сразу разговор переметнулся в коридор, а еще через несколько секунд там послышалась шумная возня. Выглянув, Сергей увидел парня лежащим на полу. Контролер, прижав коленом руку, дергал его за волосы и приговаривал: "От нас не убежишь!" Другой, такой же черный, преспокойно стоял у парня на спине обеими ногами. Борьба с безбилетниками на германских железных дорогах была, как видно, бескомпромиссной.

Спать Сергею расхотелось. Он достал билет, положил его на столик, зная, что немецких контролеров никакой инцидент не отвлечет от своих обязанностей и они обязательно придут.

Ждать пришлось недолго. Когда черная куртка с красным ремнем поперек груди снова появилась в дверях, он молча указал на билет, лежавший на столике.

Его насторожило то, что контролер слишком долго рассматривал билет.

— Куда вы едете? — наконец, спросил он.

— В билете указано.

— Да, указано. Но этот поезд идет в другую сторону, в Гамбург.

— Не может быть!

Хмурое лицо контролера расплылось в улыбке.

— Вы — русский?

— Почему так решили?

— Только они, когда им говоришь очевидное, начинают уверять, что этого не может быть.

— Я ошибся поездом?

— Да, вы ошиблись. Поезд на Ганновер ушел четыре минуты спустя после нашего с другой платформы.

В российском поезде в таком случае была бы долгая немая сцена, затем куча ахов и охов, оставляющих надежду на сочувствие. От немца, который при исполнении, сочувствия не жди. Это — машина.

— За ошибки надо платить?

— Надо платить. Стоимость билета от Бремена до Гамбурга, затем стоимость обратного билета. Или оплатить разницу в расстояниях, если поедете из Гамбурга прямо на Ганновер. Это 61 километр. Или…

Контролер оказался доброжелательным и разговорчивым, все объяснил. Или израсходовал весь запас своей служебной сердитости на безбилетника. Как бы там ни было, Сергей посчитал, что ему повезло, и успокоился. Деньги? А что деньги? У Костика их много, авось не разорится.