Убить лучше по-доброму - [11]

Возле нашего недостроенного патио лежала гора брусчатки. Она лежала там так давно, что покрылись мхом. Я взяла самый большой камень, какой смогла поднять; с острыми краями, скользкий от росы. Быстро и бесшумно я обошла черного кота сзади. Хотя мне не нужно было осторожничать, он не боялся меня, его интересовала только Бесс. Ни о чем не думая, я подняла камень над головой и изо всех сил кинула в кота. В последнюю секунду он обернулся и издал пронзительный вопль, когда острый край камня резанул его по голове, и он рухнул на землю. Бесс молнией пролетела через сад. Кот вздрогнул и замер. Я пошла к дому, ожидая, что в спальне зажжется свет, дом проснется, взбудораженный звуком убийства, но ничто не нарушило тишину.

Оказалось, все просто.

Дверь в погреб была открыта. Я спустилась по темным, покрытым листвой ступенькам и возле стены нащупала рукой одну из лопат для уборки снега. Я скинула лопатой камень с кота, затем приподняла его неподвижное тело. На голове у него не было никаких повреждений; я с ужасом подумала, что, наверное, он не умер, а просто без сознания и в любой момент может вскочить и наброситься на меня с шипением, чтобы отомстить. Но когда я подняла кота лопатой, его лапы безжизненно повисли, и я внезапно почувствовала вонь – от испражнений, которые остались от кота, когда он умер. Я ожидала, что будет кровь, но не думала, что будет дерьмо. Голова закружилась от запаха, но я радовалась, что убила это отвратительное существо.

Он оказался не таким тяжелым, как я думала; из-за жесткой, всклокоченной шерсти он казался больше, чем на самом деле, но все же нести его было нелегко. Мне удалось протащить его на десять футов, к опушке леса, где я сбросила его тело на гнилые листья. Еще пять минут мне понадобилось, чтобы засыпать его землей. Удачное место. Никто из моей семьи никогда не ходит к лесу.

Забравшись обратно в постель, дрожа от холода, я и не надеялась, что усну, однако уснула мгновенно.

Несколько дней я проверяла могилу кота. Он лежал там, никем не потревоженный, только мухи кружились над ним, а потом однажды утром он исчез. Видимо, его кто-то утащил – койот или лиса.

Бесс вернулась к своей обычной кошачьей жизни, гуляла, возвращалась в дом и иногда, когда она терлась об мои ноги или мурлыкала у меня на руках, я представляла, что она благодарит за то, что я сделала. Она снова стала единовластной владычицей своего царства, и мир не рухнул от этого.

После того, что сделал со мной Чет, когда в доме устроили вечеринку, я сразу же вспомнила того бездомного кота. Это натолкнуло меня на мысль, как убить его и замести следы. Важно, чтобы тело никто никогда не нашел. А в таком случае придется кое-что разузнать о Чете.

После вечеринки Чет не показывался, он не выходил из квартиры, не появлялся в доме. Однажды вечером я все же увидела его. Он стоял на лужайке и смотрел на окно моей спальни. Я только что выключила свет и собиралась лечь, и именно тогда я заметила, как он покачивается, словно дерево в ветреную погоду. Он следил за мной. Я открыла окно и приподняла жалюзи, чтобы воздух проникал в комнату. Я почувствовала себя глупо, стало страшно, и слезы выступили на глазах, но я тут же пообещала себе, что Чет никогда больше не заставит меня плакать. Теперь я точно знала, что он просто выжидает удобного случая, чтобы изнасиловать и убить меня. Я подумала, стоит ли рассказать маме о том, что случилось, но решила, что она встанет на защиту Чета и удивится, что я делаю из мухи слона. А отец все еще был в отъезде, с Роуз, поэтессой, и, судя по маминым словам, не собирался возвращаться. Однажды, когда она готовила огромную тарелку хумуса, я спросила ее:

– Папа звонил?

– Твой папа не звонил, – произнесла она с расстановкой. – Твой папа, насколько мне известно, опозорил себя в Нью-Йорке, так что, думаю, он скоро вернется. Ты же не беспокоишься, дорогая, правда?

– Нет. Просто интересно. А что с Четом? Он уехал?

– Чет? Нет, он еще здесь. Почему ты спрашиваешь о нем?

– Давно не видела его. Я подумала, может, он съехал с квартиры, и мне можно снова туда ходить.

Мне нравилась квартирка над маминой мастерской, с ее выбеленными стенами и высоченными окнами. Там было старое, красное кресло-мешок из искусственной кожи, которое когда-то перенесли туда из нашего дома. Оно было порвано снизу, и крошечные шарики-наполнители постоянно вылетали, но мне его не хватало. Когда квартира пустовала, я приносила туда книги и читала.

– Ты и сейчас можешь ходить туда. Чет не кусается.

– У него есть машина?

– Машина? Вряд ли. У него сейчас и дома-то нет, кроме этого.

– Как он приехал сюда, если у него нет машины?

Она рассмеялась, затем слизнула хумус с пальца.

– Моя единственная дочь – невозможная мещанка. Дорогая, не у всех есть машина. Он приехал на поезде из города. Почему ты задаешь столько вопросов? Разве он тебе не нравится?

– Нет, он жуткий.

– Ну вот, теперь ты говоришь, как твой отец. Что бы ты ни думала, Чет настоящий художник, и мы оказали миру искусства огромную услугу, что дали ему крышу над головой, чтобы он мог спокойно работать. Не забывай, Лили, мир не крутится вокруг тебя.