Убить Ленина - [82]

Он поставил весь класс на ноги и принялся выяснять, кто это написал. Оказалось, это был один из его учеников, не отличавшийся покладистым нравом. И как выяснил Эрнст позже, он приходился далёким родственником Озеровым. Теперь Эрнст понимал, откуда ноги растут. Виталик в отместку ему распустил среди своей родни слухи, что он был в психиатрической лечебнице.

Итак, джинн был выпущен из бутылки, и теперь все в этом посёлке будут трактовать любую странность Эрнста, как его сумасшествие. Он знал этот простоватый деревенский люд и не ожидал ничего хорошего в свой адрес. Теперь он должен будет следить за собой внимательнее и не давать повода для сплетен.

Но ученики оказались более жестоки, чем он думал. Быстро поняв, что Эрнст стал мягче с ними после той легендарной надписи на доске, они уже стали откровенно издеваться над ним – клали кнопки на стул, мазали его мелом и откровенно саботировали его уроки. Любые попытки Эрнста как-то повлиять на своих учеников через их родителей наталкивались на стену непонимания со стороны последних, а вскоре директору школы стали поступать жалобы на Эрнста и обвинения в том, что он не соответствует занимаемому им месту.

В учительской за спиной Эрнста откровенно сплетничали. Учителя обсуждали городскую жизнь Эрнста в деталях и его пребывание в «Дубках». Если Эрнст что-то говорил своим коллегам, то они воспринимали это с двусмысленными улыбками и недоумённо крутили пальцем у виска, когда он не видел этого. Всё это также болезненно действовало и на Кристину.

В доме Лебедевых теперь постоянно происходили ссоры и скандалы.

Кристина обвиняла Эрнста в его неспособности жить среди людей. Эрнст же парировал всё тем, что находится среди дуболомов, у которых отсутствует любая человеческая тактичность. Он уже тысячу раз проклял свой переезд в деревню – по крайней мере, в большом городе он мог жить анонимно и дальше, и никто не узнал бы о его недуге в прошлом и не стал бы обсуждать это на каждом углу.

Но что бы он делал в городе? – задавался вопросом Эрнст. Университет был перед ним также закрыт, ведь и там все знали о его диком поступке на Путиловском заводе. Получалось, что у Эрнста не было выхода, вернее он был только один – тот, о котором говорил призрак Ленина.

Но Эрнст всячески пытался гнать эти мысли из головы, пока не произошло одно событие – его вызвал к себе в кабинет директор школы для серьёзного разговора. В назначенный час Эрнст пунктуально постучал в двери и, услышав короткое «Войдите!», открыл дверь.

– Проходите, присаживайтесь, Эрнст Викторович, – пригласила его директор школы, сухая пожилая женщина лет пятидесяти.

– Я с вами хочу поговорить о той ситуации, которая сложилась вокруг вас на вашем учительском месте, – начала плавно она, глядя в сторону.

Эрнст молча слушал, но уже догадывался, о чём пойдёт речь, и не ошибся.

– Вы, своим поведением и вашим прошлым в особенности, дискредитируете высокое звание учителя, я предлагаю вам уволиться по собственному желанию, – директриса была кратка.

– Но что я буду делать тогда в вашем посёлке, ведь у меня семья, ребёнок наконец? – спросил её Эрнст недоумённо.

– Это ваше дело, но учительствовать вам я больше не могу позволить – родительский комитет недоволен вами. Он считает, что вам нельзя работать с детьми.

– Давайте мне лист бумаги и ручку, – холодно сказал Эрнст.

Получив желаемое, он быстро написал заявление о своём уходе и подал его директрисе.

– Я полагаю, что теперь вы довольны! – сказал он.

– Более чем! – последовал столь же краткий ответ.

Эрнст не прощаясь покинул кабинет и направился к выходу из школы. Он знал, что дома снова предстоит бурная сцена и не ошибся.

– Ты полагаешь, я прокормлю нас троих на мою нищенскую зарплату? – спрашивала его Кристина яростно тем же вечером.

– А чем ты думала, когда заманивала меня сюда? – спросил её Эрнст равнодушно. – Благодари своего бывшего дружка за его длинный язык! – добавил он после короткого раздумия.

– Значит так! – тихо, но решительно произнесла молодая женщина, – Или ты находишь себе работу и приносишь копейку в дом, или мы расстаёмся!

– Ты что, уже развестись со мной хочешь?

– Ты не оставляешь мне иного выбора! Кормить тунеядца с великими идеями я не стану! – жёстко произнесла Кристина.

Эрнст почувствовал, что надо как то снять накал ситуации, и решил прибегнуть к своем шарму. Он подошёл к своей жене, обнял её и поглаживая по спине принялся успокаивать её:

– Всё будет хорошо, конечно же, я найду работу, устроюсь, допустим, сторожем в местный магазин, а может мы и вовсе вернёмся в город к моей матери – она всегда рада будет нас видеть.

Говоря это Эрнст понимал, что нагло врёт и о возвращении в город не может быть и речи, но на Кристину подействовали баюкающе его слова, и она смягчила свой гнев.

Эрнст предложил им посидеть и выпить, как в старые добрые времена. Кристина не отказывалась, ей тоже хотелось хоть на миг вернуть светлое прошлое, когда они все ещё учились на первом курсе. Эрнст достал бутыль с самогоном, Кристина приготовила сало на закуску, мелко нарезав его, и вдвоём они уселись за стол. Верхний свет они погасили, вместо него зажгли свечу, чтобы хоть маленько пропитаться ощущением романтики и чувством первой влюблённости.