Убить Ленина - [81]

Некоторое время он молча рассматривал натюрморт на столе из банки огурцов и бутыли самогона, которую Эрнст опустошил уже на четверть. Затем перевёл свой взгляд на Эрнста, в глазах которого светилась неподдельная радость, казалось, он снова обрёл только что утраченный им смысл жизни.

– Ну как тебе жизнь «желудка»? Нравится? – спросил его Ленин.

– Ты всё видишь сам, – произнёс Эрнст и сделал жест рукой вокруг стола.

– Я вижу, ты откровенно начал деградировать в своей деревенской идиллии! – сурово произнёс вождь. – Не я ли предупреждал тебя, что ты не сможешь жить «желудком»? Ты из другого теста! Ты рождён для высших целей!

Слова призрака лились на Эрнста и действовали на него, как целебная мазь на долго незаживающую рану. Он снова почувствовал своё призвание для чего-то великого и существенного, чем преподавание физики балбесам в школе.

– Ты должен меня понять – я всего-навсего слабый человек, который хочет жить, а не проводить время в лучшем случае в стенах психиатрии, – начал бессвязно пытаться объяснять ему Эрнст. Он говорил вслух, благо дома никого не было.

– На смерть ты обречён в любом случае. Здесь ты будешь гнить заживо и проклинать каждый новый день в этом первомайском навозе. Ты будешь слушать сплетни, обсуждения глупых сериалов и словесный понос местных мужиков. И с каждым звуком ты будешь чувствовать, как что-то умирает в тебе, и эти потери будут невозвратны. Но существует и другая сторона медали – ты можешь выполнить свою миссию и уничтожить порождение тьмы Ленина, для этого небо дало тебе всё: и ум, и талант! Хоть ты можешь и погибнуть, но ты останешься честен перед самим собой, и твоя жизнь прогорит как яркий факел вместо гниения, растянутого на годы в этой проклятой глуши, и закапывания себя заживо!

Эрнст ничего не ответил на этот раз вождю – он понимал, что он прав, здесь в этом посёлке он действительно был обречён на простое умирание заживо.

– Но ведь ко мне всегда можешь прийти ты, и мы можем говорить об истории и философствовать – разве это не третий возможный вариант? – спросил вдруг Эрнст, напрягая свою мысль.

– Я вижу, что просто зря теряю с тобой время! – произнёс Ленин.

– А разве у тебя есть выбор?

– Как ты мог убедиться за этот год – есть!

Эрнст задумался. Ленин был прав, и он может действительно исчезнуть навсегда и оставить его один на один со смертью, растянутой на годы. И это могло случиться от чего угодно – от пьяной поножовщины или от беспросветного пьянства. Выход был один – моральная деградация и смерть. Эрнсту стало вдруг страшно от такой перспективы.

– Ты хотел убить меня, пронзив для этого пространство-время, но вместо этого ты убиваешь себя с усилиями, достойными действительно лучшего применения! – с этими словами Ленин встал и ушёл в стену.

Эрнст сидело некоторое время за столом, после чего обернулся на входную дверь. Там стояла Кристина с немым выражением ужаса на лице.

– Что с тобой, Крис?

– Ты с кем сейчас разговаривал? С кем? – истерично закричала она. – У тебя что, началась уже белая горячка? – вдруг она замолчала и принялась навзрыд плакать.

Эрнст подошёл к ней и принялся её утешать как мог.

– Просто у меня накопилось много проблем, и я решил выпить, снять стресс, – говорил он тихо поглаживая её по плечам.

– Что тебе мешает жить, как все? Что ты вечно воротишь от всех нас нос? Не в этом ли твои проблемы? В твоём высокомерии к окружающим?

В эту минуту в коляске навзрыд заплакал маленький Саша и Эрнст принялся успокаивать сына, как мог, пьяно сюсюкаясь с ним. Кристина видела всё это со стороны, и сцена вызвала у неё омерзение. Она молча вытерла слёзы и унесла сына в свою кроватку в спальне. Эрнст посмотрел за окно – уже стемнело. Он вспомнил, что должен был ещё проверить тетради своих учеников, но вместо этого устало махнул на это рукой и решил, что это дело может и подождать. Он поставил на печь разогревать чайник и сел за стол ждать свистка. Вскоре к нему вышла Кристина. Вместе они сели пить чай. Эрнст начинал медленно трезветь.

– Возможно, ты и права, и проблема лежит в моём высокомерии, – но что я могу с этим поделать? – сказал Эрнст.

– Изменить себя и быть терпимее к людям! – выпалила Кристина, снова злясь на него. – Меня уже все спрашивают: что это с ним? «Он какой-то странный», говорят мне знакомые, и я вынуждена объяснять, что ты пережил душевную травму и скоро тебе будет хорошо. Причина не в людях, окружающих тебя, причина в тебе самом!

Эрнст ничего не говоря пил чай. Итак, значит за его спиной уже шушукаются, что он пережил душевную травму. Скоро они станут над ним откровенно издеваться и это, конечно же, узнают дети – его ученики. Он прослывёт в этой деревне просто ненормальным.

«Хотя это действительно так и есть, если за критерий нормальности принимать эти „желудки“», – подумал Эрнст, – «вождь как всегда и тут оказался прав».

«Но пока надо просто завязать с пьянством», – подытожил Эрнст, – «и посмотреть, как жизнь пойдёт дальше…»

6

Эрнст работал в школе старательно дальше, пока не произошло одно событие. Как-то утром, войдя в класс, он увидел на доске надпись: «Лебедев – душевнобольной».