Убить королеву - [79]

— Кэри, — говорит Тоби, как будто я высказала свои мысли вслух. — Его дом в Блэкфрайарс. У него есть свой пирс. Окликну человека с Поулс-Уорф, в двух домах. Оттуда на лодке на верфь в Вапинге. — Он проговаривает все это торопливо, как будто вспоминает что-то. — В три утра судно отходит в Дувр, а оттуда во Францию.

Мне требуется несколько мгновений, чтобы осознать сказанное.

— Франция! — повторяю я. — Но откуда тебе все это знать? Ты ведь только что придумал этот план. Или нет?

Тоби шагает вперед, ничего не говоря. Он держит меня за руку, тянет за собой в Блэкфрайарс, но я не собираюсь никуда идти, пока не пойму, что происходит. Я упираюсь ногами в землю и заставляю его повернуться ко мне.

— Откуда ты знаешь про корабль? И не ври, я всегда вижу, если ты врешь.

— Я собирался на него сесть. — Он смотрит на меня напряженно и внимательно, как тогда, на улице, в Двенадцатую ночь. Неужели это было только вчера? Мне кажется, что прошел уже месяц, год. Тогда он говорил мне правду, которую скрывал от всех, и я знаю, что сейчас он тоже не лжет. — Последние шесть недель я собирался на него сесть.

— А теперь?

Но он больше не смотрит на меня. Он снова оглядывает улицу, сжав зубы и прищурившись. Это его выражение я тоже знаю. Так он выглядит, когда исчезает.

— Тоби?

Он не отвечает. Только снова толкает меня вперед, и на этот раз я подчиняюсь.

Глава 42 Тоби Блэкфрайарс-хаус, Лондон 6 января 1602 года Девять часов тридцать одна минута

Дом Кэри.

Перебраться через кирпичную стену под прикрытием деревьев и веток было несложно. Трава в саду замерзла, розы обрезаны, а плющ свисает с фасада черными стеблями. Дом темен и тих, и на мгновение… нет. Я чуть не сказал, что на мгновение чувствую себя в безопасности.

Я беру Кит за руку и веду ее по усыпанной гравием дорожке к воде. Разумеется, лодки там нет: она ждет ниже по течению, в Темпле, чтобы после представления отвезти Кэри в Уайтхолл, где я должен находиться. Он захочет получить объяснения, почему пропал Алар, которого я назвал убийцей в своем отчете. Почему пропал Кит, которого я один раз упоминал в числе подозреваемых, и почему Йори Джеймсон, чьего имени я не называл ни разу, лежит мертвым во дворе Миддл-Темпл-Холла. Исчезновение Алара гибельно. Смерть Джеймсона еще хуже. А вот пропажа Кит, которую я в присутствии четырех свидетелей обещал доставить в Тауэр в кандалах, — это смертный приговор для меня.

Я и так знаю, что случится, если нас поймают.

Ее посадят в Тауэр. Прикуют к креслу, зажмут пальцы в тиски или шею в особый воротник и будут пытать, пока она не выдаст все, что ей известно, а затем бросят в камеру ждать неминуемой казни. Ее не постигнет участь отцовского священника — удавление и четвертование, — нет, ведь станет известно, что она женщина. Ее отведут на Тауэрский холм, поставят на колени на наспех сколоченном помосте, посыпанном тростником, прямо как сцена, торопливо завяжут ей глаза и… взмахнут мечом. То же самое суждено и мне.

Эта картина так живо встает в моем мозгу, что я почти слышу бой барабанов и свист клинка, чувствую запах сена и медный запах крови. Я почти чувствую все это так же, как чувствовал шпионов в темноте, пока мы пробирались сюда, как ощущал на себе их взгляды и ощущаю их даже сейчас.

— Тоби.

Я открываю глаза и вижу Кит. На лице у нее белые полосы, на губах до сих пор осталась красная краска, глаза обведены черным, кудряшки взъерошены, и она прекрасна.

— Пошли. — Я толкаю ее к пристани.

К этим домам приписан пирс Бэйнардс, но он пуст по той же причине, что и пирс Кэри: люди и лодки отправились в другое место. Я останавливаюсь у воды, сую два пальца в рот и коротко, резко свищу. Потом поднимаю палец в воздух. Одна из лодок отделяется от соседнего причала и идет к нам — поспешно, но медленно и неуклюже.

Я поворачиваюсь к Кит, которая стоит рядом со мной. Она смотрит не на нашу лодку, а за нее, на воду, на другие лодки, на людей. Смотрит так же, как смотрю я, выискивая, нет ли чего необычного, не такого, как всегда. Девушка из Корнуолла учится быть парнем в Лондоне и мужчиной в этом мире, где никому нельзя доверять и ни во что нельзя верить. Мне плохо от этого, и одновременно я надеюсь, что она справится. Она смотрит на меня.

— В три часа судно отходит из Вапинга в Дувр, — повторяю я то, что уже сказал ей несколько минут назад, а Алару — за час до этого. — А потом в Кале, во Францию. — Я вынимаю маленький кошелечек. В нем содержится все мое земное достояние — все, что осталось после Алара, которому я отдал половину. Два фунта, одиннадцать шиллингов, три пенса.

— Ты уже говорил, — отвечает она. — Это твой план, не мой.

Я подступаю ближе к ней, говоря, что это для нас обоих, а остальные звуки заглушает река.

— А твой план каков, Кит? — спрашиваю я. — Что ты собиралась делать после всего этого? Чего ты хотела, когда ввязывалась в заговор?

Кит хмурится, как будто ей приходится вспоминать что-то неприятное.

— Свободы. Никому не служить, кроме самой себя. Делать, думать и говорить то, что хочу, и ни перед кем не держать ответа. Это гордыня и глупость, конечно. Мы все перед кем-то отвечаем.