Убить, чтобы остаться - [4]

- Ты говорил - вопрос жизни и смерти, Джонни, - напомнил Квист.

- О, братец, - Сэндз вдавил окурок в пепельницу, зажег новую сигарету. - Ты читал утреннюю газету или, по крайней мере, слушал радио?

- Нет.

- Прошедшая ночь не ограничилась ненайденной бомбой в самолете.

- О?

- В туалете чикагского аэропорта застрелили мужчину.

- Брайан Марр говорил об этом.

- Я знал парня.

Брови Квиста удивленно поползли вверх:

- Убитого?

- Да, я знал его. И сегодня или завтра кому-нибудь может прийти в голову светлая мысль о том, что у меня были причины рассчитаться с ним.

- Его убил ты?

- Разумеется, нет! - Джонни глотнул виски. - Я отменил нашу встречу, потому что один мой приятель захотел повидаться со мной. Этот приятель тоже знал человека, застреленного в Чикаго.

- То есть ты встретился с ним.

- Я с ним не встретился! - воскликнул Сэндз. - Я ждал его в отеле после концерта. Он не пришел.

- Передумал?

- Нет. Он не передумал. Ему помешали прийти. Примерно в четыре часа утра его сбила машина всего в квартале от моего отеля. Он умер на месте.

- Двое в одну ночь.

- Да.

- Ну, едва ли кто может связать тебя с этой смертью, не так ли?

- Держу пари, они смогут.

- Как?

- Не знаю. Но если б они не рассчитывали на это, то не убили бы его.

- Они? Что за "они", Джонни?

- Если б я знал! - вздохнул Сэндз. Квист стряхнул пепел. На его губах заиграла легкая улыбка.

- Не хочешь ли ты прилечь на кушетку? Чувство вины за два убийства, которых ты не совершал, требует вмешательства психоаналитика. Излей свою душу доктору Квисту.

- Прекрати, - огрызнулся Сэндз.

- Если ты будешь молчать, Джонни, я лучше пойду спать.

Сэндз подскочил к бару. Наполнил бокал. Зажег очередную сигарету.

- Это началось пять лет назад. Девушка покончила с собой.

- Каким образом?

- Таблетки. Спиртное. И сделала она это в моем доме в Беверли-Хиллз, щека Джонни дернулась. Он отвернулся от Квиста.

- Обычно все, что с тобой происходит, становится достоянием прессы. Почему я об этом не слышал?

- В этом-то все и дело, - Джонни подошел к дверям, ведущим на балкон с видом на реку. - Ее звали Беверли Трент. Во всяком случае, такой она себе выбрала псевдоним. Какие формы! Чудо, а не женщина.

- Обитательница твоего гарема?

- Ну, можно сказать, что да.

- Можно сказать или так оно и было?

- Было, было! Я-то ее не любил. А Беверли хотела, чтобы я остался с ней навсегда. Она быстро наскучила мне. Я велел ей убираться и больше не приходить. Она устраивала истерики, звонила посреди ночи, проникала в студии, где я работал, в рестораны, где я ел. Устраивала жуткие сцены. Наконец, она оказалась на вечеринке, на которую ее никто не приглашал, и покончила с собой в моей постели.

- Без твоей помощи?

- Сукин ты сын, - процедил Джонни.

- Называй меня, как хочешь, если это поможет тебе выговориться. Сигара Квиста потухла.

- Я устроил вечеринку, - продолжал Джонни. - Экспромтом. Кто-то сказал, что шампанское нельзя считать алкогольным напитком, это, мол, просто шипучая вода, и его можно пить, сколько влезет. Я предложил выяснить, кто сможет выпить больше всех, и назначил приз тому, кто дольше других продержится на ногах: тысячу долларов, чтобы сыграть в рулетку в Лас-Вегасе. Примерно двадцать мужчин и женщин вызвались участвовать в этом конкурсе. Шампанское ставил я. Действовало лишь одно правило: каждый выпивал свой бокал, прежде чем все наполняли бокалы вновь. Некоторые очень быстро выбыли из игры, - Джонни хихикнул, вспомнив что-то забавное. - Все шло нормально, но тут появилась Беверли. Она где-то накурилась марихуаны и сразу стала вопить, негодуя, что ее не пригласили. Выставить ее мне не удалось. Чтобы побыстрее отделаться от нее, я добавил в шампанское добрую порцию бренди. После двух бокалов она, пошатываясь, вышла из комнаты. Я подумал, что ее потянуло в туалет, но она не вернулась, и я облегченно вздохнул. Пьянка затянулась далеко за полночь. Наконец на ногах осталась одна девчушка, игравшая в каком-то телесериале. Я дал ей новенькую хрустящую ассигнацию в тысячу долларов, посадил в такси и отправил домой. Устал ужасно. Поднявшись в спальню, я увидел, что Беверли, совершенно голая, лежит в моей, кровати. Решил, что она отключилась. Ее одежда валялась на стульях и на полу. На ночном столике стоял пустой флакончик из-под снотворного. Подойдя к кровати, я нашел под головой Беверли записку: "Для меня это единственный способ навсегда остаться в твоей жизни". Тут я испугался. Попытался прощупать пульс. Безрезультатно. Она умерла. Во флакончике было пятьдесят таблеток. Одному богу известно, сколько она приняла. Судебный эксперт потом сказал, что такой дозы хватило бы, чтобы убить лошадь.

- Судебный эксперт? Ты обратился в полицию? - спросил Квист.

- О боже, дружище, если бы все было так просто. Я как раз закончил картину. Помнишь, "Тропою славы"? Сыграл в ней католического священника. В тот фильм я вложил миллион долларов. На пороге старости мне хотелось создать себе новый образ: доброго, приветливого Джонни Сэндза. Я представил себе газетные заголовки:

"Оргия в доме Джонни Сэндза", "Женщина-самоубийца", "Бывшая подруга..." и так далее, и так далее. Отличная реклама для католического священника, для моего нового образа. Крошка Беверли действительно могла войти в мою жизнь и остаться в ней навсегда.