Убить Билла - [14]

— Щас-щас, — ответил Сергей, открывая свою папку. — Значит, судимые все предки, и не за херню, за всякую. Смотри, — он достал из папки бумаги и начал листать. — Отец — Дёмочка Евгений Васильевич, незаконное приобретение, хранение, ношение огнестрельного оружия. Родной брат отца — Дёмочка Валерий Васильевич, убийство.

Ткач сразу стал серьёзным, а Сергей достал следующую бумагу и спокойно продолжал:

— Их отец — Дёмочка Василий Ефимович, этому Виталию, значит, дед получается, тоже убийство.

— Так и знал, сука, — грустно произнёс Ткач, покачав головой. — Кровь беспредельщиков.

— Не-не, Сань, — возразил Сергей и стал заново пересматривать бумаги. — Не беспредельщики. Дед застрелил налётчиков, напавших на его дом, одного наглушняк. Тогда за это ещё сажали, пять лет ему дали. А этот стрелял в своих же знакомых за то, что те его оскорбили и на него бросились. Вроде обычные работяги все, не беспредельщики. Но я тут посмотрел дела их, есть одна особенность. Они не разговаривали, сразу убивали. Может и справедливо, но что-то чересчур жестоко.

Без всяких предупредительных выстрелов.

Ткач наклонился к нему и, глядя в бумаги у него на коленях, спросил:

— Там чё, все стрельцы?

— Да не, не все, только по отцовской линии. Династия охотников, — ответил Сергей и, достав следующие листы, так же спокойно начал продолжать: — Вот тут родные братья его матери. У одного, Виктора Фёдоровича, убийство по неосторожности… Кстати, освободился, проживает в Комсомольске-на-Амуре. Второй брат, Юрий Фёдорыч, сейчас отбывает в Хабаровском управлении за тяжкие телесные.

— Тх-х, — как-то грустно усмехнулся Ткач и задумчиво отвернулся в окно.

— Так что сам смотри, Сань, — Серёга протянул бумаги ему. — На твоём месте я бы его не трогал. Ты же грузануть его, наверно, хочешь, раз пробиваешь? Смотри, если в нём заиграет кровь предков, судя по всему, раненых не будет.

Ткач посмотрел на него, молча взял бумаги и вышел из машины, не попрощавшись.

После убийства Олега Бандита владивостокский авторитет Миша Билл чувствовал себя спокойней. Хоть большинство лидеров преступных группировок,

в основном спортивных, его не признавали, но уже постепенно привыкали к его «положенству», на которое его поставил Вор из Хабаровского края Джем. Постоянные попытки Воров из западных регионов поставить Приморье под свой контроль уже надоели местным браткам, и в конце концов они уже начинали смиряться с «положенством» в крае Билла. Решив, видимо, что пусть уж лучше будет свой смотрящий, чем кто-то со стороны. Большинство авторитетов после убийства в Уссурийске Лёвы уже поддерживали Билла или делали вид, что поддерживают. И Миша уже строил планы по подчинению себе всех криминальных группировок края.

Утром он собрал своих братков на планёрку, где все высказывали свои предложения по захвату контроля над новыми коммерческими структурами в городе, число которых увеличивалось с каждым днём. Выслушав всех, он в буквальном смысле свысока одобрил большинство предложений, поскольку его рост был около двух метров, и он немного возвышался над всеми, и братки начали рассаживаться по машинам.

— Так. Ну а вы к Антону езжайте на Чуркин, он там сёдня магазин открывает, — наставлял Билл последних двоих парней. — А на обратном пути на рынок заедьте, получите там… Ну всё, погнали. Звоните все сюда, если что.

Все стали разъезжаться в разные стороны. С Биллом остался только один из его близких, Севостьян, который

подошёл к нему и спросил:

— Ну чё, ты разговаривал с Ковалем по части…

— Да говорил, — перебил его Билл и махнул рукой. — Никуда они не денутся. Ни он, ни Михо… Или

здесь я буду, или иркутские с московскими. На х…й им это надо?

— А ты уверен, что ты? — спросил Севостьян. — Ткач щас авторитет слишком сильный набирает. Да и Воры ему тоже доверяют… Если Ткач разовьётся… — Севостьян покачал головой.

Билл задумчиво посмотрел в сторону выезжающих машин. Ткач был его другом, и Билл во всём его поддерживал, когда Ткача поставили ответственным за Уссурийск. Потом Ткача посадили на полтора года за надзор, и Билл так же помогал ему и его семье. Но когда тот вышел недавно на свободу, он стал меньше общаться и приезжать к Биллу, ссылаясь на занятость. Раньше Миша не придавал этому особого значения, но сейчас, после слов Севостьяна, он задумался. Зная, что Севостьян испытывает неприязнь к Ткачу ещё с зоны, где они не могли разобраться между собой, кто блатнее, можно было, конечно, предположить, что Севостьян говорит это по личным мотивам. Но, с другой стороны, в его словах была правда. Ткач был очень авторитетным человеком, и сам приходил на помощь Биллу в трудных ситуациях. А сейчас стал избегать общения, и иногда Биллу даже казалось, что тот специально не подходит к телефону, когда он звонил ему. Жена или дочка часто отвечали, что его нет. Хотя Билл прекрасно знал, что дочка Ткача, Саша, почти всегда с отцом.

Получалось, что если Ткач действительно разовьётся, то его авторитет в дальнейшем будет выше авторитета Билла. И хоть он рассчитывал на него и в дальнейшем, Миша спросил:

— А есть ещё кто, кого можно поставить в Уссурийске?