Убили Гангрену - [6]

– Мне важно все знать.

– С другой познакомился. Кажется, полюбил ее.

– Кажется, – покачал головой Игорь и стал раскуривать трубку.

– Я так и ответил, как чувствую. Понравилась мне женщина. Очень. А Люба такая ревнивая… была. Ну, мне надоели ее разбирательства. Чуть где задержусь , так она сразу: где был, с кем спал и так далее. Была бы женой – дело другое. Ну, я взял и ушел к той, к другой. Главное, позавчера ушел, а вчера вспомнил про куртку. Мне бы плевать на куртку, но это память друга. Друг мой, полковник Дикий, в Чечне погиб. Мужик был правильный. Его все в полку уважили. У меня ключи остались. Когда уходил, вернуть забыл. А это следователь, ну небольшой такой, сухощавый, орет на меня: «Ты – убийца, лучше иди на признанку!» Я, конечно, дурак, мне это и друг говорил , но не идиот. Зачем я буду вешать на себя чужое преступление?

– А дурак почему?

– Да с бабами у меня не складывается. Три раза женился. И всегда уходил, не могу жить с женщиной, если замечу, что она мне где -нибудь наврала или в чем-то обманула. Я не прощаю лжи. Все бросаю и ухожу. Дурак, ясное дело.

– А Ельцова вам лгала? Она вас обманывала?

– Было, – Метелкин закурил и тяжело вздохнул. – Нельзя про покойников плохо говорить, но вы адвокат, вот я и выкладываю все. Так, она бабенка была неплохая. И хозяйственная и чистоплотная. Ревнивая только . И деньги… это ее слабость. Я ведь пенсию получаю раз в год. Пока силенка есть, на жизнь зарабатываю. В конце года обычно снимаю со сберкнижки все, что накопилось, ну и трачу по мере надобности. Матери подброшу немного, брату – как не помочь? Дочери. И внуку, конечно, хорошие подарки. Любу я с ног до головы одел – не хвалюсь, все соседи в подъезде знают. И сыну ее тоже по самой последней моде шмоток накупил. А уходить от нее стал, спросил про деньги, так она мне их кинула на пол. Я понимаю, это все со зла, она знала, что я к другой бабе ухожу. Я собрал, посчитал. Двадцать одной тысячи не хватает. Я спросил, где остальные? А она мне: «Я их оставила себе на мелкие расходы». Ну, что мне с ней, драться? Оставила, так оставила. Я еще заработаю. Вот следователь к этим деньгам и прицепился. Говорит, что за такие деньги кто хочешь, любой, мол, убьет.

– А вы так не считаете?

– Нет. Я не любой. Я полковник в отставке. И моя честь мне дорога. Деньги для меня вообще… Ведь д еньги в жизни – не главное. Я, конечно, люблю покутить, потаскаться за хорошенькими женщинами, есть за мной такой грех. Но если денег нет, иду в сберкассу. И все дела.

– А сын? Вы говорили, что у Ельцовой есть сын. Что вы думаете о нем?

– Нормальный парень. Учился в институте в прошлом году учебу бросил. Я его ругал за это.

– А на какие средства жила Ельцова?

– Она медсестрой работала. Полгода назад ее сократили. Я давал ей денег. Ее квартира была как раз над моей. Я ведь к ней перебрался, только когда свою хату продал. Мы вместе и прожили всего-то полтора месяца.

Костиков разговаривал с Метелкиным два часа с четвертью и пришел к твердому убеждению, что подзащитный говорит ему правду. " Как же Малышев не смог понять, что такой человек, как этот полковник, невиновен? Он же его два раза допрашивал! А кажется таким опытным сыщиком. Нет, Малышев, здесь ты прокололся, – думал Игорь, – это дело еще нужно копать и копать " .

Вернулся Игорь домой поздно, усталый и голодный. Замотался с делами, даже забыл пообедать.

На пороге его встретила баба Дуся. Лицо ее так и сияло. – Любопытно, чем это она так обрадована? – спросил

Игорь подошедшую Ирину.

– Не знаю. Я пришла с работы, смотрю, а наша баба Дуся на кухне готовит ужин и песни распевает. Я спросила ее, где она была, а она так хитро на меня взглянула и заявила, что все, что знает, расскажет только Горяше и больше никому. Я у нее авторитетом не пользуюсь, – Ирина взяла из рук Игоря плащ и повесила в шкаф. – Мой руки, сейчас ужинать будем.

За столом баба Дуся почти не сидела, все суетилась, то подавала борщ, то убирала пустые тарелки, словом, обслуживала Игоря и Ирину, как вышколенный официант посетителей дорогого ресторана.

– Что это с ней? – Ирина с улыбкой посматривала то на аппетитно жующего Игоря, то на непоседливую старушку.

– Наверное, зарабатывает к себе расположение. Хочет о чем-то поговорить, видишь, еле сдерживается.

– А у нас нынче, – вдруг заговорила баба Дуся, – на третье будет мороженое. Я ить, ребятки, пенсию получила. Решила вот вас побаловать, – она открыла холодильник и поставила перед ними два блюдца с фирменным итальянским мороженым, – выбирала, что повкуснее. А продавщица-то – девчушка-то молоденькая, стоит сиротка, замерзшая. На дворе-то осень, холодно, у нее-то и покупателей нету. Дай, думаю, порадую девчушку, куплю у нее. У меня рука легкая, после меня всегда все раскупают. Ну, купила у нее мороженое, отошла в сторонку и понаблюдала. И знаете, ребятки, стали к ней покупатели подходить. Не то, чтобы толпа, но покупали. Я долго смотрела. А люди все покупают и покупают у нее. И так мне радостно стало за девчушку эту.

Игорь молча съел свою порцию мороженого, нежно поблагодарил бабу Дусю за ужин и встал из-за стола.