Убили Гангрену - [39]

Ирина бесцельно бродила по квартире, трогала рукой корешки книг на книжной полке, но читать ей не хотелось. Выпить чаю? Она пошла на кухню, поставила на огонь чайник, открыла холодильник и достала кусок пирога, испеченного в ее честь. Взгляд ее задержался на бутылке с недопитым коньяком. А, гулять – так гулять! Коньяк – самое то! Хоть настроение поднимает. Но после первой рюмки ничего не изменилось. Мрачные мысли не оставили ее, и она выпила еще. Ирина пила спиртное редко и немного, ей не нравились пьяные люди, и сама она никогда не напивалась, но сегодня жидкость в бутылке почему-то приятно тянула к себе.

Она не заметила, как выпила весь коньяк, и ей стало хорошо, но чего-то не хватало.

– Ясно чего, – сказала она вслух. – Игоря.

Сидеть одной в квартире за пустым кухонным столом расхотелось. Душа стремилась на простор. А что? Имеет она право пойти погулять? Вполне. Одевшись, спустилась по полутемной лестнице, вышла на улицу, постояла немного под пронизывающим ветром, хотела уже вернуться домой, но внезапно увидела приближающуюся машину. Такси! Вот здоров о ! Она подняла руку и машина резко затормозила рядом.

– Пожалуйста, на Красноармейскую, – она села рядом с водителем.

Таксист молча кивнул и они быстро домчались до Красноармейской.

– Пожалуйста, направо, а теперь вот в этот переулок, – указывала Ирина. – Все, приехали. Сколько я вам должна?

Расплатившись, она вышла из машины.

В подъезде была чудовищная темнота, и Ирина зажмурившись от страха взлетела по лестнице и на ощупь нажала на кнопку звонка.

Двери распахнулись, на пороге стояла близкая подруга Ирины Наташка в короткой фирменной майке и шортах.

– Ирэн! – воскликнула она. – Как здорово! Проходи!

Ирина быстро перескочила через порог и захлопнула дверь, все еще при ходя в себя от пережитого страха , а затем вошла следом за Натальей в дальнюю комнату огромной квартиры. Когда-то это была коммуналка на восемь семей, но папа у Наташки был мужиком изворотливым и еще при советской власти сумел занять четыре комнаты, а два года назад он просто выкупил остальные, провернул это так ловко, что соседи даже не поняли, как оказались расселены по разным домам. Одного больного алкоголика он устроил в дом инвалидов, остальным купил по комнате. Потом последовал шикарный ремонт и жить бы в этой красоте, не тужить, но Наташка нашла себе красивого кавказца, отец с ним не поладил, кавказец оказался пылкий, в пылу очередной ссоры он пырнул тестя ножом. Теперь Наташка жила одна. Отец умер на операционном столе, а пылкий кавказец отправился на двенадцать лет на лесоповал.

Наташка была натурой романтичной, ее тянуло к художникам, поэтам. Барды со всего города съезжались к ней, часто жили неделями совсем незнакомые люди. Это ее не раздражало, она всем была рада, всех старалась обогреть и накормить. И каждый, кто бы у нее не появился, был чрезвычайно талантлив, только ему нужно чуточку помочь, чтобы и другие люди это заметили. Ирина встречала здесь и нескольких гениев, которые, впрочем, на нее не произвели ровно никакого впечатления. Наверное, эти гени и еще не сумели раскрыть перед окружающими свою гениальность.

– Ирэн, я сейчас познакомлю тебя с гениальным поэтом, – тихо заговорила Наташка.

– Опять с гениальным, – усмехнулась Ирина.

– Ты не смейся, мальчик, действительно, гений. Только еще никто об этом не знает.

– Понятно. А он об этом знает?

– Я такие вопросы не задаю. Раздевайся и сама увидишь , что я права.

Ирина Сняла пальто и шляпку, Наташка тут же утащила куда-то одежду и завела ее в комнату, в которой из-за табачного дыма ничего не было видно.

– Мальчики, – возмутилась Наташка, – дверь балконную откройте! Человек с улицы задохнется. Давайте, так! – затараторила она, – вы все пока посидите на кухне, там всем хватит места, а я здесь проветрю и наведу порядок.

Первым поднялся с дивана бородатый парень неопределенного возраста с болезненной желтизной на лице. Он криво улыбался, держа в руках гитару. За ним потянулся высокий, неряшливо одетый очкарик, сутулясь и прихрамывая.

Этих двух Ирина уже раза два видела. Тот, что с гитарой, писал какие-то заумные стихи про канализацию, раздавленных автомобилями собак и черных тараканов.

Ирина такую поэзию не понимала и гениальности в ней не ощущала. Второй был художником. Его картины она тоже понять не могла, но с ним не спорила. Просто Левитан был ей ближе и приносил больше наслаждения.

Лицо третьего парня было ей, явно, знакомо, но кто это, она никак не могла припомнить.

– Так, – щебетала Наташка, – с Женькой и Вадько ты уже знакома. А вот и наш Паша. Знакомься, Ирэн. Это Шаров Паша. Поэт. Пишет потрясные стихи!

Шаров смущенно встал с дивана и поклонился. Теперь она вспомнила его. Это то самый поэт, которого они с Игорем совсем недавно слушали. Его стихи доставили ей огромное удовольствие, и она долго была под впечатлением встречи с поэтом.

– Я вас уже знаю, – Ирина протянула поэту руку. – Мы с мужем ходили в библиотеку и слушали ваше выступление. Нам очень понравились ваши стихи.

– Спасибо, – Шаров пожал не очень сильно ей руку и на несколько секунд задержал дольше положенного. – Я очень рад, что стихи понравились…