Убегай! - [60]

– Молитва о спокойствии и терпении, – сказала однажды вечером Ингрид.

Она сидела к нему спиной перед компьютером, на ней была надета его белая рубашка.

– Что? – не понял он, подошел к ней сзади и положил ладони на прекрасные плечи жены.

Зажужжал принтер. Ингрид протянула ему листок бумаги.

– Положи это на свой стол, – сказала она.

Саймон не знал этой молитвы, хотя ему следовало бы. Он прочитал ее, и, как бы странно она ни звучала, жизнь его после этого почти сразу переменилась:

Господи, дай мне терпение принять то, что я изменить не в силах,

Дай мне силы изменить то, что изменить возможно,

И дай мне мудрость, чтобы научиться отличать первое от второго.

Нет, Саймон был человеком отнюдь не религиозным, а молитва была совсем коротенькая и довольно тривиальная. Тем не менее в душе его она нашла отклик. Более того, она находила отклик в душе Ингрид. Изменить состояние Ингрид он не может. Она в больнице, лежит в коме, мысль об этом доставляет ему постоянную и острую боль, но приходится терпеть, потому что безрассудно было бы думать, что ему по силам здесь что-нибудь изменить.

Нет, не по силам.

Тогда смирись с этим. Пусть все идет своим чередом. Делай то, что тебе по силам.

Например, ищи свою дочь.

Саймон дошел до машины и позвонил Елене Рамирес.

– Есть что-нибудь? – спросил он.

– Сначала расскажите, что у вас.

– Пейдж приехала к Аарону, а не наоборот. Мне всегда казалось, что они познакомились где-то рядом с Лэнфордским колледжем. Но она сама почему-то искала его.

– Она знала его раньше?

– Как-то так.

– Возможно, познакомились в Сети. На каком-нибудь сайте знакомств или что-то в этом роде.

– С чего бы она стала посещать эти сайты?

– А с чего другие их посещают?

– Она же первокурсница, ушла с головой в учебу, у нее там полно друзей и подруг. Я на нее не гляжу сквозь «папины очки».

– Папины очки?

– Ну, понимаете, предвзято. Смотреть на своих детей сквозь «папины очки».

– А-а, понятно.

– Такой Пейдж и была, по словам соседки по общежитию, а не как я ее видел. Вы уже поговорили с парнем из тату-салона?

– Дэмиен Горс. Сначала закончите вы, Саймон. Есть еще что-нибудь, что, по-вашему, я должна знать?

– Кое-что действительно странное о детстве Аарона. Или, по крайней мере, о его происхождении.

– Расскажите мне.

И Саймон пересказал ей историю, поведанную ему Энид, про Аарона и про байку Уайли насчет его погибшей матери-итальянки. Когда он закончил, в трубке повисло молчание. Потом он услышал, как она что-то набирает на клавиатуре.

– Елена?

– Пытаюсь погуглить фотографии Аарона и его отца.

– Зачем?

Пауза.

– Что-то ничего нет. Ага, вижу несколько фоток отца возле гостиницы. Уайли.

– Но зачем, что случилось?

– Наверное, это прозвучит странно…

– Но?

– Но вы видели и Аарона, и Уайли в лицо.

– Да.

– Как вы думаете, они отец и сын? Я имею в виду, биологические.

– Нет, – не задумываясь, ответил Саймон. – То есть… послушайте, я не знаю. Там что-то не так. А что?

– Может, и ничего.

– Но все-таки?

– Генри Торп был усыновлен, – сказала Елена. – Дэмиен Горс тоже.

Саймона пробрал озноб, но все же он произнес:

– Что за бред.

– Знаю.

– Пейдж никто не удочерял, она мне родная дочь.

– И это знаю.

– Елена…

– Да?

– Что вам сказал Дэмиен Горс?

– Ничего не сказал, Саймон. Горс мертв. Его тоже убили.

Глава двадцатая

Эш всегда старался быть готовым ко всему.

В машине имелось еще по комплекту одежды для них обоих. Они ухитрились переодеться на ходу и выбросить прежнюю одежду в контейнер для малоимущих за магазином здорового питания перед самой границей штата Нью-Йорк. Потом Ди Ди надела бейсболку, забежала в аптеку и купила там десять предметов, хотя реально ей нужны были только два: краска для волос и ножницы.

Он все это время оставался в машине.

Здесь везде были камеры видеонаблюдения. Поэтому пусть снимают отдельно женщину и отдельно мужчину. Надо сбить их с толку. И нельзя долго торчать на одном месте.

Ди Ди хотела перекраситься прямо в аптечном туалете. Но Эш сказал, что это была бы большая ошибка.

Главное – не стоять на месте, двигаться дальше. Ничего не давать, за что можно зацепиться.

Они проехали еще десять миль и нашли какую-то древнюю бензоколонку, Эш сразу заметил, что камер видеонаблюдения здесь нет. Ди Ди в бейсболке направилась в туалет. Новенькими ножницами она отрезала свою длинную светлую косу, обкорнала волосы покороче, все спустила в унитаз. Короткие локоны она перекрасила в неброский золотисто-каштановый цвет и снова надела бейсболку.

Эш говорил ей: «Всегда ходи, опустив голову. Камеры снимают сверху. Всегда. Поэтому надевай кепку с длинным козырьком и смотри в землю. Солнечные очки тоже иногда хорошо работают, но это смотря какая погода. Если солнца нет, они только привлекают внимание».

– Ну, это уже перебор, – сказала Ди Ди.

– Возможно.

Ди Ди не спорила – если бы у нее действительно были возражения, она бы за словом в карман не полезла.

Как только они вернулись на шоссе, Ди Ди сняла бейсболку и провела рукой по волосам.

– Ну, как тебе?

Он рискнул посмотреть, и сердце его сжалось.

Ди Ди подтянула коленки к груди и уснула на переднем сиденье рядом с ним. Эш то и дело поглядывал на нее. Остановившись на красный свет, он достал с заднего сиденья рубашку, скатал ее и подложил между ее головой и дверцей для удобства и чтобы она ненароком не ударилась.