Уайклифф и последнее жертвоприношение - [3]

— Привет, Кэти! — крикнул ей Томми Ноул из своего гаража, высунув голову из-под капота автомобиля. Они учились в местной школе вместе до одиннадцати лет.

Генри Клеменс, владелец универмага и газетного киоска, мыл свою витрину. Он тоже обернулся поздороваться с Кэти:

— Чудесное утро, миссис Гич! Похоже, Господь наконец ниспослал нам весну, а то эти холода уже надоели…

Помимо занятий торговлей, Генри был еще и церковным старостой. Это обстоятельство, очевидно, требовало от него частого упоминания имени Господа всуе.

Обычно Кэти нравилось разгуливать по поселку — она узнавала людей, и люди узнавали ее. С одной стороны, она все еще оставалась прежней двойняшкой Добелл, а с другой — как-никак миссис Гич, супруга процветающего подрядчика, который строит отличные дома, офисы и школы. Ей нравились обе роли, но сейчас мысли о Джессике вывели ее из привычного расположения ко всем окружающим.

Она свернула вверх по улице Черч-Лейн, которая шла вдоль притока Тригга до самого церковного двора. Деревья, с только-только проклюнувшимися из почек листочками, выглядели зеленоватыми призраками на фоне голубого неба, а в садах у разбросанных поблизости вилл уже зацветали камелии и магнолии.

Пройдя еще две-три сотни шагов, она оказалась в открытом поле, и поселок почти совсем исчез из виду. Только часовня выглядывала из бледной зелени. Обшарпанные воротца с вывеской «Миньонс» обозначали начало плохонькой дорожки, что петляла по полю, заросшему низким кустарником, где лениво пощипывали молодую травку козы. Дорожка круто ныряла вниз между скалистых уступов, а дальше втискивалась во вторые воротца, еще менее презентабельные, за которыми уже был птичий двор. Ну, а дальше — дом в глубине двора и хозяйственные постройки по обе стороны от него. Как всегда, этот двор, птичий гомон и запах помета вернул Кэти в детство и заставил сердце на мгновение замереть… Здесь ничего не изменилось с тех пор…

Ферма Миньонс принадлежала их родителям, погибшим в автокатастрофе, когда Кэти только-только вышла замуж. Джессика сказала тогда, что ферму нельзя бросать, и стала вести здесь хозяйство. Сперва — с помощью наемных работников, потом — при сомнительной поддержке нескольких, сменявших другу друга «бездомных овечек», которым негде было жить. Последняя группа «овечек», представлявшая собой семейство Винтеров, удержалась тут дольше всех — Лоуренс и Стефания и их сын Джильс.

Кэти откинула крючок с калитки, и тут же из дома с тявканьем выбежал колли Джессики — впрочем, завидев и узнав Кэти, пес немедленно сменил лай на приветливое помахивание хвостом. Дверь тут открывалась прямо в кухню, и Кэти вошла без стука. Мальчишка, Джильс Винтер, сидел за кухонным столом. Перед ним валялись истерзанные школьные учебники. Джильс и Джулия учились в одном классе. Тощенький, невысокий блондинчик, с тонкими чертами девичьего лица. Голубой цвет его глаз словно был троекратно усилен толстыми линзами очков. Да, красавцем его не назовешь…

— А, миссис Гич… — протянул он вежливо и отстраненно.

— Трудишься в праздники, Джильс? Хотела бы я, чтобы моя Джулия хоть краем глаза заглянула в книгу в эти дни… Что готовишь к экзаменам? Физику, химию и биологию, как она?

— Нет, у меня вместо биологии — математика… — Джильс глянул в свой учебник и снова поднял глаза. — А вы хотели поговорить с мисс Джессикой? По-моему, она там прибирается в козьем сарайчике…

Его синие глаза словно подернулись поволокой, и Кэти поняла, что ее присутствия здесь больше не требуется…

Сестру Кэти нашла за растряхиванием тюков соломы в козьем загоне.

— Кэти, привет! Погоди, я разворошу эту солому и мы пойдем в дом.

Они были двойняшками, но выглядели похожими друг на друга ничуть не больше, чем обычные сестры. Джессика была чуть покрепче сложена, волосы у нее светлее, кожа загорела на солнце, и держалась она более непринужденно. На лице всегда улыбка. В своей простой блузе и джинсах, с волосами, схваченными сзади заколкой, Джессика представляла собой расхожий типаж «современной работающей женщины». Кэти отталкивал этот стиль, и в то же время она чуть-чуть завидовала сестре.

Закончив с соломой и выйдя наконец из сарая на свет божий, Джессика подробно оглядела сестру.

— Кэт! Ты прямо как девочка с картинки в «Сельской жизни»! Ты ведь не шла по берегу, правда? В таких-то туфельках… Где твоя машина стоит?

— Я так, пешком. Шла по шоссе, — сухо отвечала Кэтрин.

— Ага, понятно. Красовалась перед нашими деревенскими.

Зашли на кухню. Джессика резко бросила Джильсу:

— Знаешь, там в сарайчике для коз солома сложена, ее нужно разворошить. Но не тереби все копны, оставь на завтра, ясно?

Джильс молча встал и вышел на двор.

— Этот парень не оторвет от стула задницы, пока на него не прикрикнешь… — проворчала Джессика. — Берет пример со своей матери, лентяйки… Ладно, пойдем в комнату…

— А я думала, моя Джулия здесь, — заметила Кэти.

— Она заходила, да только «Ее Светлость» были не в настроении заниматься тут разными пустяками. Они поболтали минут пять, и потом она смылась. Конечно, о вкусах не спорят, но я просто поражаюсь, что она в нем такого нашла…