У врат преисподней ветрено… - [37]

Хэлен умолкла. Алан принял решение.

– Я согласен на путешествие, – сказал он, – если Хэлен тоже сможет отправиться с нами.

– Отлично! – в раскатистом голосе Огненного Шута внезапно появилась радость. – Я с удовольствием вас возьму. Я счастлив! Да, счастлив!

И Алан, и Хэлен ждали, что Огненный Шут добавит что-то к своему заявлению, но остались разочарованы. Он подошел и прислонился к переборке, большое лицо склонилось к груди, он погрузился в свои мысли.

«Думал ли он о путешествии? – интересовало Алана. – Или просто забыл о них теперь, когда они согласились?»

Почему-то он чувствовал, что скорее верно последнее.

В Огненном Шуте причудливо смешались идиот и мудрец. Алан решил, что он, возможно, безумен, но к чему могло привести его безумие – к гибели Земли? – понять было нелегко. Надо подождать. Возможно, он чему-то научится в путешествии, куда он там их возьмет. На Марс, может быть, или на Ганимед.

Глава 10

Хэлен по понятным причинам все больше беспокоилась. Прошло пять часов. Огненный Шут все стоял в той же позе, привалившись к переборке. Корсо и Корнелия Фишер время от времени заговаривали с Аланом, но Хэлен отказывалась присоединиться. Алан сочувствовал ей. Она так надеялась добыть у Огненного Шута информацию и, догадывался он, отчаянно хотела, чтобы этот человек опроверг заявления, делавшиеся теперь на Земле в его адрес. Но, к их разочарованию, они не приблизились к тому, чтобы заполучить некое объяснение; их замешательство усилилось, если не сказать больше.

Следя за любым другим человеком, Алан заподозрил бы, что тот спит с открытыми глазами. Но в позе Огненного Шута не было и намека на дремоту. Он, видимо, упорно размышлял над какой-то занимавшей его задачей. Возможно, природа этой задачи была такова, что обычный человек не увидел бы ни ее логики, ни сути.

Казалось, Огненный Шут живет в своем собственном времени, и его ум оставался непостижим.

Наконец гротескный великан пошевелился.

– Сейчас, – пророкотал он, – «Пи-мезон» будет готов. Удачно, что мы нашли прибежище у этих монахов, поскольку они, возможно, единственные люди, которые могут подойти близко к пониманию природы нашего корабля, и, без сомнения, теперь уже сделали свою работу. Пойдемте. – Он махнул рукой по направлению к двери.

Алан глянул на Хэлен, а потом на остальных двоих. Корсо и Корнелия Фишер остались там же, где сидели. Хэлен медленно поднялась. Когда они подошли к двери, Огненный Шут уже топал по коридору.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – прошептала она. – Я боюсь, Алан. Что, если он на самом деле собирается нас убить?

– Может, и так, – он постарался, чтобы в его словах прозвучало самообладание. – Но ведь он может сделать это здесь так же легко, как в глубоком космосе, правда?

– Есть несколько способов смерти.

Она взяла его за руку, и он заметил, что Хэлен дрожит. До этого он не представлял себе, что кто-то может так бояться смерти. И тут же почувствовал сострадание к ее страхам.

Они следовали за яркой фигурой Огненного Шута, пока не добрались до причалов.

Там их встретил Курт.

– Только что закончили, – сказал он Огненному Шуту, вращая колесо открывавшегося вручную люка. – Ваши уравнения совершенно верны – это мы ошибались. Поле работает со стопроцентной точностью. Пятеро из нас совсем с ним измучились. То, что Биас может достать необходимые детали – большая удача.

В благодарность Огненный Шут кивнул, и они втроем, пройдя по короткому шлюзовому тоннелю, оказались на неожиданно просторной палубе. Алан, видевший «Пи-мезон» из космоса, удивился, как она может быть такой большой, поскольку значительную часть космических кораблей занимали двигатели и топливо.

Нажав кнопку, Огненный Шут закрыл люк корабля.

Часть внутренней стены ушла вверх, обнаружив короткую лестницу. Они взобрались по ступенькам и вошли в большую рубку. Прикрытые громадные окна занимали больше половины площади стен. Часть приборов с виду показалась знакомой, часть – нет. А еще имелось множество едва ли функциональных предметов: роскошные красные диваны и кресла, светильники из золота и меди, тяжелые желтые и темно-синие бархатные занавеси, висевшие на окнах. Все это выглядело причудливо и слегка старомодно, чем-то напомнив Алану кабинет его деда.

– Я затемню комнату, – объявил Огненный Шут. – Я так лучше управляюсь с кораблем. Садитесь, где пожелаете.

Огненный Шут не сел, когда Алан и Хэлен уселись вместе на один из удобных диванов. Он стоял у пульта управления, его огромное тело загораживало Алану половину приборов. Он потянулся к какому-то переключателю и щелкнул им. Огни медленно погасли, и они остались в холодной тьме.

Хэлен схватила ладонь Алана, а он похлопал ее по колену, думая о другом. С пола поднималось низкое завывание.

Алан чувствовал напряжение в движениях Огненного Шута, звуки которых доносились из темноты. Он попытался разобраться в них, но неудачно. Вдруг экран стал ослепительно белым, водоворотом закружились цвета, и они увидели изображение космоса.

Но, в отличие от черноты вселенной, в кружившихся на экране сферах, которые, вспыхивая, проносились мимо, как стайки разноцветных бильярдных шаров, невозможно было узнать никакие из когда-либо виданных Аланом небесных тел. Никак не астероиды, не планеты – слишком ровного цвета и внешнего вида в целом; они сияли, но не блеском отраженного солнечного света.