У врат преисподней ветрено… - [19]

Две мускулистые руки звучно ударили его с обеих сторон по лицу. Он потерял равновесие, упал навзничь и даже чуть проехался спиной. Двое незнакомцев бросились к нему и рывком стащили на медленную полосу.

– Вставай, – сказал один из них.

Ничего не понимая, но ко всему готовый, Алан медленно поднялся. Он всмотрелся в высокого, узколицего мужчину и его более упитанного товарища со злым взглядом. На обоих были комбинезоны инженеров.

– Зачем вы это сделали? – спросил Алан.

– Ты – Алан Пауйс, да?

– Да. Что вам нужно?

– Ты – тот человек, который напал вчера на Хэлен Картис.

– Я этого не делал.

– Ты врешь, – человек дал ему оплеуху. По лицу Алана разлилась жгучая боль. – Нам не нравятся наймиты Совета, которые кидаются на женщин!

– Я ни на кого не кидался! – Алан, отчаявшись, приготовился защищаться.

Толстый ударил его в грудь, правда, несильно.

Проносившиеся мимо на быстрой полосе люди делали вид, будто ничего не замечают.

Алан ударил толстого кулаком по лицу, а тощего – ногой по голени.

Ни тот, ни другой этого не ожидали. Алан и сам удивился своей храбрости. Он действовал помимо воли. Его тоже поразила собственная вспышка насилия.

Теперь оба тузили его, а он беспорядочно бил в ответ. От удара в живот у него перехватило дыхание, от удара в лицо закружилась голова. Он бил все более вяло, и лишь защищался как мог.

Потом все кончилось.

Чей-то голос крикнул:

– Прекратите!

Тяжело дыша, Алан поднял взгляд и увидел слегка пристыженное лицо Тристана Б'Ула.

А еще он заметил у всех троих одинаковый значок: маленькое металлическое Солнце.

Тонколицый сказал:

– Это Пауйс – тот человек, который хотел закрыть нижние уровни. Тот, кто вчера вечером напал на мисс Картис.

– Не болтай чепухи, – сердито сказал Б'Ула. – Он не хотел закрыть те уровни; ему приказывал Совет. Я его знаю, и что он нападал на Хэлен Картис, тоже не верится.

Б'Ула подошел ближе.

– Здравствуй, Тристан, – мучительно выговорил Алан. – Ты занялся кое-чем новеньким, да?

– Это неважно. Вот ты что делал вчера вечером?

Когда Б'Ула приблизился, те двое отошли назад.

– Я спорил с Хэлен, говорил ей, что она ведет себя глупо. Совсем как ты. Никто из вас не ведает, что творит!

– Сегодня утром тобой полна вся пресса. На твоем месте я бы не появлялся в людных местах. – Он обернулся к двоим инженерам. – Шли бы вы. Ведете себя не лучше обычных хулиганов. Вы слишком много внимания уделяете тому, что болтают в газетах.

Алан попытался улыбнуться.

– Горшок над котлом смеется, а оба черны. Ты же это затеял, Трис. Подумал бы, прежде чем раззванивать новости.

– А ты чертовски неблагодарен, – сказал Б'Ула. – Я только что спас тебя от хорошей трепки. Я сделал то, что нужно. Я не собирался допустить, чтобы выпихнули Огненного Шута.

– Так вы ему можете навредить еще больше, – сказал Алан.

Б'Ула скривился и ушел вместе с двумя инженерами. Алан огляделся в поисках своего портфеля, но не смог его найти. Он снова перешел на быструю полосу, добрался на лифте до Вершины, но там пошел не в городскую администрацию. В лифте он услышал разговор двух человек. В Солнечном доме собирались провести слушания по поводу вчерашних беспорядков.

Не заботясь о том, что подумает Карсон, когда он не появится, Алан взял такси и направился к величественному Солнечному дому, где собрались представители со всей Солнечной системы.

Ему очень хотелось увидеть своего деда и свою бывшую возлюбленную в деле.

Солнечный дом представлял собой обширное круглое здание с опоясывавшими его высокими стройными башнями. Каждую башню венчал сверкающий купал легированного стекла. В центре круга размещался зал с тысячами мест для парламентариев. Как и в Швейцария-Сити, у каждого государства имелись свои советы и подсоветы, и все они посылали в Солнечный дом определенное число представителей в зависимости от величины своего населения.

К тому времени, как Алан протолкнулся в галерею для публики, здание заполнилось почти до отказа. После дебатов о политике уходившего президента многие представители едва успели разъехаться по своим избирательным округам, и, услышав о мятеже, вернулись.

«Политика, – подумал Алан, – многие годы не бывала даже приблизительно такой интересной.»

Дебаты уже начались.

В середине спирали находилось небольшое возвышение, а на нем сидели: президент Бенджозеф, постаревший и угрюмый; главный посредник, Морган Триджериф, в рубиново-красной мантии и металлической Маске Правосудия; министры, среди которых и Саймон Пауйс во всем пурпурном. В самом узком кольце скамей, окружавших возвышение, сидели лидеры оппозиционных партий: Хэлен Картис в темно-желтом платье, стянутом в талии поясом, с отделкой из кружев на лифе и рукавах; отпрыск старинного рода барон Рольф де Креспигни, лидер реакционного правого крыла демократических социалистов; Джон Хольт, тонкогубый, в черном, лидер Солнечных националистов; Бела Хакасаки, венгеро-японец с унылым лицом, лидер дивизионистов; Луи Джефф, представитель новых роялистов, и около дюжины других, все представлявшие разнообразные убеждения и мнения, все сравнительно слабые по отношению к солрефам, РЛД и даже демсоциалистам.

За кругом, в котором разместились лидеры оппозиции, сидели все остальные Солнечные представители: сначала – звезды второй величины солрефовского кабинета министров (там был и Денхольм Картис, подсекретарь комитета водного хозяйства), затем – члены теневого кабинета радикал-либералов; представители теневого кабинета де Креспигни делили ярус с коллегами из партии Джона Хольта; далее размещались четыре более мелких группы; за ними – снова шесть или семь, пока, наконец, не начинались стройные ряды представителей планет, материков и отдельных наций.