У Ворона две жизни - [13]

Три дня и три ночи искал Пересвет овечку, но так и не нашёл. И однажды ночью, когда лёг он отдохнуть под огромным дубом, разыгралась страшная буря. И из гнезда на том дубе выпали два птенца. Пересвет был доброго нраву, а потому вернул их в гнездо.

Оказалось, что были это дети великой птицы Нагай. Узнав, что мальчик спас её детей, птица Нагай сказала, что исполнит любое его желание. А желание у мальчика было только одно: свергнуть Тёмных. И тогда Птица Нагай поведала ему великую тайну Тёмных.

«Зная имя человека, они обретают над ним власть, – сказала птица. – Но сами они никогда не называют своих настоящих имён. Потому что, если человек узнает настоящее имя Тёмного, он получит полную власть над его силой, над его телом, над всем его существом…»

– Она сказала ему истинные имена Тёмных? – прошептал Богша, захваченный повествованием.

– Нет, – покачала головой старуха. – Их имена знала только Морена, богиня смерти, знающая имя каждого живого существа, ибо за каждым из них она рано или поздно придёт. И мальчику предстояло найти саму Смерть, и не просто найти, но и уговорить открыть ему имена. А, как известно, Морена славится своим строптивым характером.

Птица Нагай указала мальчику путь к владениям Морены. Но они были так далеко, что он достиг их, только когда уже стал сильным и прекрасным юношей. Естественно, Морена отказалась открыть Пересвету имена Тёмных. Но юноша ей очень приглянулся. Поговаривают даже, что она влюбилась в его чистую и добрую душу. Поэтому Морена предложила Пересвету сделку: она откроет пастуху одно имя, если он, исполнив свой долг, вернётся в её владения навсегда.

– И он согласился? – завороженно прошептал Яснорад, будто не знал ответа.

– Ну да, что ему оставалось, – пожала плечами старуха. – Он жил ради свержения Тёмных. Надо быть дураком, чтобы отказаться провести с богиней остаток своих дней. В знак их договора Морена подарила Пересвету свой серп. Тот, которым собирала души умерших, тот, что был намертво с ней связан. С его помощью Пересвет должен был вернуться к ней в Поля Нави.

– А имя? Она сказала?

– Да. Это было имя самого могущественного из Тёмных. Того, который имел власть над остальными. Пересвет пришёл к нему, назвал по имени и заставил дать Смертельную Клятву. Тёмные должны были уйти и больше никогда не посягать на власть над людьми. И ушли Тёмные в Мёртвые Земли без права на возвращение. А как известно, нарушивший Смертельную Клятву умрёт. Пересвет вернулся к Морене, и больше его никто не видел. А Тёмные, говорят, всё ещё бродят по пустошам Мёртвых Земель, гонимые всеми и отовсюду.

Старуха закончила рассказ и жадно отхлебнула из фляги.

– А я бы зарубил всех Тёмных! – захохотал Яснорад.

– Это я бы их зарубил! – толкнул брата Богша.

– Мальчики! – одёрнул их пастух.

– Давай ещё историю! – отмахнулся от отца Яснорад.

Старуха покачала головой.

– Нам всем пора спать, – проскрипела она. – Нас всех ждёт долгий путь.

Василиса вдруг почувствовала, что валится с ног от усталости. Она пыталась бороться со сном, прокрутить в голове странный разговор с пастухом, хотела ещё раз спросить его про войну, но глаза закрывались, будто кто-то против её воли тянул веки вниз. У Василисы не осталось сил даже на то, чтобы положить под голову сумку и закутаться в плащ. Она так и рухнула в траву под тёплый бок Былинки.

«Что-то не так», – пронеслось в голове и тут же рассеялось. Слова потеряли смысл и растворились в треске костра.

Сквозь смыкающиеся веки чародейка успела увидеть, как пастух поманил сыновей к себе, и они вместе улеглись среди овец, прижавшись друг к другу.

Старуха осталась сидеть у костра.

3 Два ворона и чародейка

Василиса проснулась с рассветом от холода. Села, стуча зубами, и растерянно огляделась по сторонам. Вокруг было чистое поле и ни одной живой души. Ни пастуха с детьми, ни овец, ни старухи с флягой. Только давным-давно остывшее кострище.

«Просто взяли и ушли? – возмутилась Василиса. – Бросили одну посреди ничего и даже не разбудили?»

Василиса сбегала в ближайшие кустики и снова развела костёр, удивляясь, как ей удалось так крепко заснуть, чтобы не заметить отбытия овечьего стада. Странно! Василиса огляделась, замечая, что высокая трава вокруг не примята и не истоптана, словно целого стада тут никогда и не было.

– Не может такого быть, – пробормотала чародейка и прошлась по поляне в поисках следов путников. Споткнулась обо что-то в траве и чуть не упала. Камень? Нет. Василиса наклонилась, чтобы рассмотреть, – овечий череп.

Чертовщина какая-то.

«Кто же это был? Мертвяки? Призраки? Или мне это всё приснилось?» – нахмурилась Василиса и перевернула ногой череп. Из него выпал на землю блестящий чёрный уж. Чародейка ойкнула, отскочила в сторону, а уж поспешил скрыться в траве.

Василиса снова окинула взглядом поле, оглядела кострище – оно явно было настоящим и свежим. Призраки не разводят костры.

Василиса содрогнулась и поспешила назад к Былинке. Захотелось как можно скорее уехать подальше от этого места.

Тракт нашёлся в конце поля, и чародейка, сверившись с картой, снова поехала на восток.

Больше от маршрута Василиса не отклонялась. То ли карта на этом участке оказалась точнее, то ли ей просто везло, но все дороги и деревушки встречались ровно там, где им и положено было быть. Порт, как и полагалось, встретил Василису на третий день пути и съел почти все монеты в кошельке за ночлег и скромный ужин из репы и капусты.