У волшебства запах корицы - [48]

— Тогда, следуя твоей логике, — начал Фир, — за этой воной будет объявлена следующая: Нериус Победоносный может опустить забрало против выжившего в схватке противника.

— И подчинить себе территорию и драконов, и демонов, — закончила я.

Повисла долгая пауза. Каждый размышлял о своем.

— Думаю, эта статья, — нарушила я молчание и ткнула пальцем в газету, — своего рода PR-ход: кто из враждующих сторон больше заплатит, тому и достанется возможность испытать действе этого «Грозового шквала» на противнике. А во всеуслышание — чтобы боялись не только власть имущие, но и обычные граждане. Ведь боязнь рождает смуту, а смута способна расшатать самый надежный трон… Но это пока лишь предположения, которым нужны доказательства, — подвела я итог.

Фир лишь тихо присвистнул, а потом выдал:

— А я-то думал, женская логика способна только сломать любые железные доводы…

— Это было нечаянно, больше не повторится.

— Нет уж, давай, эксплуатируй ее, эту твою логику, на полную. Убийство-то распутать надо. А то ишь, «не повторится»! И даже не вздумай ее выключать, — проворчал Фир.

На это его заявление я оптимистично ответила:

— Не переживай. Когда по непонятным причинам не срабатывает женская логика, то тут же на помощь ей приходит женская фантазия, которая контрольным выстрелом и добивает мужской мозг.

— Только меня этой фантазией не убей, снайперша.

Таракашка призадумался, а я решила резюмировать все сказанное до этого:

— Итак, ныне убитый архимаг по каким-то причинам, подозреваю, то ли не хотел дорабатывать этот «Грозовой шторм», то ли не желал, чтобы по итогам испытаний оружие попало в лапы драконам, за что его, скорее всего, и убили. Интересно, новый маг оказался более сговорчивым или..?

Я обратилась к Фиру, но таракан лишь развел всеми шестью лапами, разве что не добавил: «Не могу знать…»

— Хорошо, пока оставим этот вопрос открытым. Судя по тому, что и со стороны людей, и со стороны драконов «козлами и козами отпущения» были выбраны лица хоть и высокопоставленные, но не «голубейшая из кровей», правители обеих держав гипотетически предполагали возможность нового военного конфликта.

С этим Фир не мог не согласиться.

Я перевела взгляд на первую полосу газеты, где помимо сенсационной статьи присутствовал еще и анонс других новостей. Аккурат под заголовком «Актырский вестникъ» (судя по названию, издание не из бульварных) мелким шрифтом красовалось: «Победное шествие нашей армии по Кичиеру» и «Молодая княгиня Зур пожелала отречься от мирской суеты и ушла послушницей в орден Златокрылой Марьясы».

Про наступление читала по диагонали, а вот новая адептка этой Златокрылой святой меня заинтересовала. Аж два раза ознакомилась с маленькой заметкой о супруге князя Зура и про себя усмехнулась: «Ну да, вроде как повеление правителя этот таинственный субъект выполнил. Жениться — женился, но о том, что после свадьбы супруга не решит в монастырь местный податься, — уговора не было. Поэтому сейчас наш подозреваемый номер четыре почти „женатый холостяк“, сердечные увлечения которого на стороне общество осудить не сможет ни при каком из раскладов. Ловко, однако».

Я заинтересованно уставилась на газетные строки, а Фир тем временем — на меня. Когда ступор достиг апогея, таракашка обеспокоенно зашевелил усами и, толкнув меня лапой (скорее для очистки собственной совести, ибо сколь-либо ощутимого эффекта этот жест не возымел), выдал:

— Эй, что с тобой?

Я очнулась от размышлений.

— Да так, ничего, извини, задумалась. А какая вторая новость, которую ты мне хотел сообщить?

— В смысле, «вторая»?

— Ну, когда ты забежал в комнату, кричал: «У меня такие новости!». Одну, про «Грозовой шквал», ты озвучил, значит, должна быть и вторая.

Моя членистоногая дуэнья хлопнул себя лапой в районе основания усов:

— Вот первозданный мрак, я и забыл совсем с этой политикой! Вся челядь судачит о супруге князя Зура — Пайрем, ушедшей в послушницы. Версии одна другой чудесатей. Кухарка считает, что этот Ронгвальд — сам мракобес во плоти, вот и довел девочку до столь отчаянного поступка. Караульные с ловчими утверждают, что эта Пайрем — сама девица жутко изнеженная и избалованная, не привыкшая к семейной жизни, поэтому и бесится. Обе белошвейки в один голос судачат: дескать, на Зурову супружницу снизошла благодать святой…

— Вот мы и проверим, какая из них верна, — закончила я за таракашку.

— С ума сошла? — заверещал Фир, — в эту обитель за вход золотый, за выход два! Даже не вздумай туда соваться.

— И все же девица Пайрем может дать ответы на некоторые вопросы. Этот Зур — уж очень темная личность. Надеюсь, что с ней Кассандриола хотя бы не была близко знакома?

— Нет, — насупился Фир, «осчастливленный» моей новой идеей. — Сея барышня, насколько помнится, вообще получила исключительно домашнее воспитание, скорее всего, с перекосом в духовную сторону.

Он было хотел развить эту тему, но тут в дверь постучали. Пришлось ему срочно ретироваться.

В комнату вплыла Нария. Настроение у камеристки было явно радостным: она разве что не сияла, как солнце. После приветствия служанка произнесла:

— Господин Арий отбыл сегодня рано утром и не велел вас беспокоить. Хотел, чтобы вы отдохнули и выспались хорошенько. На словах же просил передать, что будет писать каждый день, и просил вас быть осмотрительнее с Эрином — своей попранной донжуанской репутации он так просто не простит. — При этих словах Нария невесть чему разулыбалась, словно была в курсе ночной серенады. А может, и была? И добавила: — Судя по всему, вы, Кассандриола, очень дороги господину.