У великих истоков - [46]

Нигде по линии уже не видно больных, валяющихся в тифу, которые так потрясали нас раньше. Налицо результаты нашей работы.

Ночью меня срочно зовут к Устичеву. У него тяжелый сердечный приступ. Все наши старания напрасны. Замечательный большевик и командир мертв.

В трауре подъезжаем к Красноярску. И здесь сами едва избежали катастрофы.

У Красноярского вокзала крутой спуск. В нашем составе что-то произошло с тормозами. Поезд на большой скорости влетел на забитую составами станцию.

Хорошо, что машинист, почувствовав неладное, стал давать непрерывные тревожные гудки. Его сигналы вовремя услышали на станции и успели оттащить стоявший на нашем пути состав.

Все мы отделались испугом и легкими ушибами. Да еще повыбивало стекла в вагонах.

5

Красноярск — торговый город на Енисее. Он резко отличается от Томска, где сосредоточены все культурные силы Сибири, где много интеллигенции, перенявшей от ссыльных крепкие революционные традиции.

Главным санитарным «трофеем», который мы получили в Красноярске, оказались врачи. Но что это были за люди! Злостные, злопыхающие, ненавидящие Советскую власть, махровые эсеры, кадеты, разная либеральничающая дребедень. Вся эта братия без оглядки мчалась от Москвы и берегов Волги на восток, пытаясь убежать от большевиков. Врачей более пятисот человек. В нормальных условиях это большая сила. Но мы не строим себе иллюзий, да и товарищи, приехавшие раньше нас, предупредили: этих работать не заставишь…

Посмотрим, поборемся!

Немедленно вызвали из Томска сто пятьдесят врачей для руководства лазаретным делом. В воспитательных целях сталкивали на работе томичей с собравшимся в Красноярске медицинским сбродом.

И все же положение продолжало оставаться угрожающим: саботажники срывали работу. К присланным на укрепление рабочим, комиссарам и уполномоченным относились не скрывая враждебности.

Решили поговорить с саботажниками по душам.

Созвали в городском театре чрезвычайную конференцию профсоюзов. Обязали присутствовать на ней всех красноярских врачей. Здесь же были делегаты от среднего и низшего персонала. Сделать доклад о борьбе с тифом умышленно поручили городскому санитарному врачу, хотя сам он из той же своры. Ободренный доверием, докладчик попытался использовать трибуну в своих целях:

— Тиф свирепствует, а бороться нечем! Мы разбили город на участки, организовали помощь, а пришла Красная Армия — врачей мобилизовали, все забирают под военные лазареты, городские больницы без дров, без продовольствия… Город накануне всеобщего вымирания! В военных госпиталях работать невозможно: санитары и ничего не понимающие комиссары помыкают врачами!

Делегаты рабочих слушают, но настроены явно враждебно. Зато с хоров, битком набитых врачами-саботажниками, несутся сочувственные реплики.

Слово берет представитель профсоюза:

— Маленько запоздали вы с вашим выступлением, господин хороший, — обращается он к докладчику. — Запоздали ровно на двадцать семь месяцев! Те же слова мы уже слышали от московских врачей-саботажников, когда они после Октябрьской революции бросили больницы, умирающих детей, рожениц… Правда, у вас теперь появился новый повод для оправданий: всему виной, мол, Красная Армия. Эх вы, кроты слепые! Как только у вас язык поворачивается! Как смеете вы обвинять в чем бы то ни было Красную Армию — освободительницу рабочих и крестьян Сибири от колчаковских банд, да еще перед лицом освобожденных ею людей!

Делегаты вскакивают с мест, устраивают овацию. Рабочие поют «Интернационал».

Дождавшись, пока в зале установится порядок, товарищ продолжал:

— Слушайте же, товарищи рабочие, слушайте и вы, беглецы интеллигенты! Кто принес сыпной тиф? Вы, господа врачи! Это вы бросили тысячи сыпнотифозных в Челябинске, забрав с собой все больничное оборудование! Это вы разогнали умирающих по частным квартирам и способствовали разрастанию неслыханной эпидемии! Пролетарским судом судят вас здесь рабочие. Вы — последыш Колчака! Вы пособники Колчака внутреннего, пособники сыпнотифозных вшей! Иначе мы не можем расценить ваше поведение. Ваш покровитель Колчак разбит наголову. Вы не успели удрать с ним, да и некуда вам больше податься. Нянчиться и уговаривать мы больше не намерены. Выбор нужно сделать немедленно. Или вы сегодня же начнете работать на Советскую власть, или мы просто уничтожим вас как врагов! Вот так-то, господа хорошие!..

Такая постановка вопроса отколола от инертной массы врачей колеблющихся. Группа наиболее враждебно настроенных оказалась в изоляции.

Бывшие саботажники начали делать первые шаги под нашим неусыпным наблюдением.

А трудностей в работе по-прежнему много. Страшной угрозой висит над Красноярском забитый сыпнотифозными бывший лагерь для военнопленных, находящийся в восьми километрах от города.

Санитарный комендант, щеголь в огромнейших галифе, щелкая шпорами, знакомит нас сначала с расположением военного городка, потом с его обитателями.

— В этих казармах живые. А вон там, — грациозный жест в сторону, — мертвые.

Он, по-видимому, и сам только что прискакал в городок, так как до сих пор еще не отдышался. На огромной территории площадью около двух километров все как вымерло. Только у входа в одну казарму копошатся люди, раскладывают костер.