У вечности глаза жестокие - [6]

Проснулась оттого, что кто-то прикоснулся к ее обнаженной спине. Кожа сию секунду стала необычайно чувствительной. Отвечая на призыв, тело наполнилось приятным томлением. Не открывая глаз, Любимова развернулась. Чужие ладони продолжили изучение, дразня и лаская. Играясь, язык облизал приоткрытый рот, крыльями бабочки прошелся по лицу, спустился к шее. Все ниже и ниже, по груди, животу, бедрам, вынуждая ее раздвигать колени, открываться навстречу прикосновениям. Коварный мучитель двигался медленно, заставляя ее кусать губы, стонать в голос и безумно жаждать, чтобы он, наконец, достиг самой чувствительной точки ее тела.

И вот спустя тысячелетия сладкой пытки это случилось. Рада выгнулась, задыхаясь от наслаждения. Желаемый предел был так близок, еще чуть-чуть, капелька и, она нырнула бы в блаженный водоворот. Вот только коварный мучитель оставил ее прямо на границе: изнывающую, горячую, неудовлетворенную.

— Еще! — простонала она, не в силах терпеть одиночество. — Не уходи!!!

Когда отчаяние готово было поглотить ее всю, приятная тяжесть, наконец, вдавила Раду в матрас.

— О да! — простонала она, помогая бедрами.

— Открой глазки, — прошептал знакомый голос. — Ну же, кошечка моя, открой.

Не в силах сопротивляться, она выполнила просьбу и едва не закричала. Устроившись между ее коленей, ритмично двигал торсом Александр. Взъерошенные черные волосы, намокнув, отливали синим, янтарь глаз обжигал каленым железом.

— Саша? — дрогнула она, не веря увиденному.

И правильно. Внезапно образ Вольного поплыл, смазался. Темные пряди стремительно рыжели, радужка становилась серой. Наслаждение ей дарил вовсе не Александр, а Максим.

Рада зажмурилась, снова открыла глаза, вот только картина не поменялась. Внезапно Любимову затошнило. Оттолкнув любовника, она слетела с кровати и, не разбирая дороги, помчалась в туалет. Захлопнула дверь и без сил сползла на пол. Дернулась ручка, Рада взвизгнула.

— Да что с тобой?! — заорал Максим.

Рада молчала.

— Открой дверь!

— Тошнит. Вчера съела что — то несвежее, наверное, — ответила Рада, тщательно проговаривая слова. — Скоро будет лучше.

— Через пять минут не откроешь эту дурацкую дверь, найду, чем выломать, — пообещал любовник и перестал ломиться.

Любимова открыла кран. Набрала в ладошки холодной воды, умыла пылающее лицо. Не помогло, тогда она засунула голову прямо под струю. Встала, висящее напротив зеркало честно отразило ее не слишком презентабельный вид. Темные тени под глазами отлично гармонировали с лихорадочно красными губами. Мокрые волосы были похожи на мочалку.

Разозлившись на саму себя, Рада брызнула водой на отражение. Тут же протерла рукой, размазывая влагу. Двойник в зеркале, будто издеваясь, скривил лицо в безобразной гримасе. Не выдержав, ударила по нему стаканом. Зеркало сдюжило, но тонкая подставка для зубных щеток разбилась. Осколки водопадом хлынули на пол.

За дверью заволновался Максим.

Дотянувшись до задвижки, Рада открыла ему дверь. Увидев разгром, любовник только покачал головой. Сбегал в коридор и принес тапочки. Любимова обулась, а потом с молчаливого согласия любовника вышла.

— Пойдем гулять, — прибрав беспорядок, предложил Ремизов.

— Пойдем.

Выйдя из квартиры, они отправились на набережную. Ничто не напоминало о ночном дожде: солнце высушило лужи и теперь без жалости припекало макушку, птичий щебет перекрывал лишь детский смех. И только река рвалась из плотины, шумными каплями орошая асфальт.

Присев на корточки рядом с бушующей водой, Рада протянула руку вниз. Максим встал поодаль. Относясь с опаской к глубине, он предпочитал любоваться на водоем в отдалении. А ей вдруг подумалось, что Александр, будь он на месте Ремизова, не отошел бы от нее и ни на шаг.

Горько.

— Радушка, — позвал Макс. — Иди ко мне.

Нехотя встав, она подчинилась. И сразу же была стиснута в железных объятьях. Отвечая на жадный поцелуй Максима, Рада старалась разбудить хоть сколько-то приязни. Увы, тщетно, только отвращение и раздражение. Словно ощутив холодность, любовник отстранился. Косо улыбнулся и предложил вернуться.

Смотря Ремизову в глаза, Рада вдруг ясно поняла, если сейчас возвратится домой, случится что-то непоправимое. Ощущение было столь ярким, что она испугалась. Задохнулась от ужаса и, отступив, стала пятиться. Знание гнало прочь, Любимова на ходу лепетала немыслимые отговорки, придумывала причины, только бы отпустил и не преследовал. Дал уйти туда, куда ее сильно тянуло.

* * *

В душе Дарьи клокотала невиданная буря.

Казалось, одно слово, косой взгляд, и она взорвется. Обратится в огонь и сожжет мощью своих чувств находящихся рядом людей.

Как же Первоцвет их ненавидела. Александра за то, что прилюдно унизил, позволив такому случиться. Любимову, за то, что посмела прикоснуться к ее, Дашиной собственности. Коллег, которые стали свидетелями безобразной сцены, а после бросали сочувствующие взгляды.

Сжав зубы, Дарья смотрела в окно. Служебный автомобиль двигался медленно, но она молчала, не приказывала водителю поспешить. Забившись в угол, старалась не шевелиться. Не видеть Вольного, даже тканью платья не касаться жениха.