У Вечного огня - [36]

 — Вспомнили!? По порядку! — Павел встал, прошелся по комнате до окна, снова подошел к столу.

 — Кто принес водку в кафе? Заведующий клялся,  водки на столе не было.

 — Он принес! — Мишка встал со стула, вытянул  руки, указывая на Володьку. — Он! И мы все напились, кроме Сереги. Он водку не пьет! Не пил! — поправился он и вздохнул.

 — Ясно! — Павел повернулся к Алексею.  — Записывай!

 Алексей вытащил лист из папки,  быстро записал.

 — Дальше! — Павел остановился возле Михаила. Он самый маленький из  друзей,  расскажет все без утайки. Если не перепутает, от пьянки и страха.

 Мишка шумно потянул носом набежавшую влагу.

 — Что дальше!

 Парнишка  быстро заморгал ресницами, поглядел на Николая.

 Боится! Понял Павел. Значит, Николай  начал драку. Рука у него тяжелая. Мать сказала, последнее время, сын стал жестоким. Обвиняла спорт! Спорт тут не причем. Зависть! Обычная человеческая зависть! Но, ведь у него любимое дело, отличная перспектива в будущем. Зачем завидовать? Есть подстрекатель! Осенило Павла. И, наверняка, это Володька. А вот ему роль завистника  подходит. Лентяй,  набалован родителями, ни к чему не стремится.

 — Продолжай! — Павел встретился взглядом с пареньком. — Или боишься?

 — Кого мне бояться?

 — У Сергея был с твоей сестрой роман?

 — А мне, откуда знать? Я за ней не хожу.

 — Твои друзья  говорят, ты подошел к Сергею с разговором, чтобы он оставил сестру.

 Мишка опустил голову, не выдержав пристального взгляда следователя.

 — Ну, было, значит, у них.

 — Что было?

 — Да откуда мне знать? Любили они друг друга.

 — Близкие отношения у них были?

 — Не знаю? — Мишка потер  руками, глаза.

 — Он угрожал Сереге!  —  крикнул Володька. — Оставь сеструху в покое, а то убью!

 — Говоришь, любовь у них была? Ты осчастливил сестру! — Павел сильно сдавил рукой плечо паренька.

 Мишка захлюпал носом.

 — Я не убивал Сережку! Это они, Я не бил. Колька первый ударил. Они завидовали Сереге. Ненавидели его, потому что он не такой, как они. Володька ненавидел Серегу!

 — Кто первым ударил Сергея?

 — Володька закричал, а Колька ударил.

 — Да, ты что! Мразь сопливая, хлюпяк! — Колька вскочил со стула, дернулся в сторону Мишки, сжал кулаки.

 Павел положил ладонь на грудь Николая.

 — Сидеть! Не на пирушке в ресторане!

 — А что он врет! Нагло врет!

 — Я не вру! — Мишка всхлипнул, размазал по лицу слезы. — Ты первый начал драку! Я только сказал, чтобы он к Наташке не лез, а ты ударил. Володька подскочил, стал куражиться, а ты ударил.

 — Да, ты  арматурой  его по башке бил! — снова попытался встать Николай.

 — Сидеть! — крикнул Павел. — Я тебя не спрашиваю!

 — Это потом, на улице! А в кафе вы били. Ты и Володька!

 — Падла, продажная! Знал, там бы тебя уложил! — Колька сжал голову ладонями, уперся локтями в колени.

 — Продолжай! — кивнул Павел Михаилу.

 — Они в зале стали драться. Люди вскочили с мест, убежали. Потом Серега упал, голову разбил. Колька его в лицо ударил. Он упал. А они его за ноги потащили. Голова у Сережки по ковру волочилась, потом по ступенькам. Кровь текла.

 — Ты лучше, скажи, как арматуру принес и стал бить! — дернулся Николай.

 — Кто арматуру принес? —  Павел подошел к  Михаилу.

 Сдерживая рыдания, Мишка прохрипел.

 — Я наклонился, а он меня, меня, — путаясь в словах, захлебываясь слезами, пробормотал Мишка. — Я только посмотреть,  а он меня, ударил. Потом я разозлился, убежал, сломал в заборе прут железный, он там давно шатался, и стал бить. Я не хотел, я не помню, как  получилось! — парень закрыл лицо руками и зарыдал в голос.

 Сердце Павла заколотилось в бешеном ритме. Ему искренне стало жаль паренька. Что же ты наделал, дурачок! Сам себе подписал приговор. Но  говорит чистую правду! В этом Павел не сомневается.

 — Он ударил, не видя тебя, не понимая! Пытался сопротивляться! А Ты!? — Павел отошел к окну. Он сдерживал себя, чтобы  как Мишка, не разрыдаться.

 — Дальше? Вытащили на улицу.  Кто предложил оттащить Сергея  к вечному огню?

 — Они! Володька и Колька! — сквозь рыдания выдавил Мишка. — После того, как я арматурой его  ударил.

 — Гнида продажная! Не ударил, а бил изо всей силы. Озверел и бил!  — Колька сплюнул на пол, растер ногой.

 — Я не помню! Ничего не помню! — громкие рыдания  Михаила вызвали боль в сердце даже у Алексея, записывающего показания ребят. Он почувствовал легкое пощипывание в глазах и в носу. Указательным пальцем потер переносицу, громко чихнул. Павел завел руки за спину, переплел пальцы, крепко сжал. Прошагал по комнате до двери, остановился. Позвать дежурного, увести  мерзавцев, сил нет их, видеть. Мозг не в состоянии переварить услышанное. Сволочи! Шепчет он, беззвучно шевеля губами. Сволочи! Дикари! Неслыханная жестокость положить живого человека на огонь!

 — Неслыханная жестокость положить живого человека на огонь! — повторенная вслух  фраза прозвучала, как удары молота, в тишине помещения. На секунду все замерли. То ли удивленные произнесенному следователем, то ли вдруг осознанием содеянного.

 — Так он мертвый был! — нарушил тишину Володька.— После  Мишкиных ударов, он не шевелился.

 — Вы потащили его на огонь! Я не хотел! — Мишка встал со стула, подскочил к Николаю, размахивая перед его лицом,  кулаками.