У реки Смородины - [6]
– Ага.
Близнецам не хотелось покидать костер, но рассиживаться тоже не годилось. Братья-дембеля потопали туда, откуда пришли. Они не заметили, как Перехлюзд приоткрыл глаза, прошептал заклинание и дунул им вслед. Пар, вырвавшийся изо рта ведуна, приобрел очертания головы неведомого злобного демона и растаял. Лишь тонкая прядка потянулась за обидчиками чародея, но и она истлела в сыром утреннем воздухе.
Иван засек по часам время. Уже рассвело, день обещал быть теплым и солнечным. Спустя расчетные полчаса насыпь не появилась. Емельяновы выросли в городе и не особо умели ориентироваться в лесу, елки – они и есть елки. Однако Старшой не сомневался: шли правильно, в сторону не забирали, так что железная дорога должна была вот-вот появиться. Тем не менее проклятая «железка» пропала.
Ведь от нее просто обязаны были разлетаться звуки стучащих по стыкам составов! И – тишина…
– Чертовщина какая-то, – сказал Иван еще через пять минут. – Ну, хорошо. Туда мы шлепали замерзшие и испуганные. Обратно – согретые. Вероятно, сейчас двигаемся медленнее. Но не сильно. А это означает…
– …что мы заблудились, – закончил Егор, пряча руки в карманы.
В звуки просыпающегося леса – перекличку птиц, потрескивание коры и падающих веточек, шелест ветерка – ворвался странный утробный стон.
– А не тепловозный ли это гудок? – радостно воскликнул Иван. – Но откуда?
– Кажись, слева, – предположил младший.
– Я тоже так решил. – Старшой тут же изменил направление, Егор не отставал.
Примерно через километр заросли стали гуще, потому что начались вкрапления лиственных деревьев. Стали попадаться низины, окруженные кустами. Ивану категорически не нравилось то, что он видел. Ведь ни оврагов, ни осин возле железной дороги не было. Невезучий Егор не заметил ямки, присыпанной сухой листвой, оступился и слегка подвернул ногу. С его весом немудрено. Пришлось сбавить обороты.
Братья спустились в одну из низин, чтобы не обходить ее, теряя время. Стоило им поравняться с тополем, чьи корни торчали из склона оврага, образуя подобие шатра, как оттуда выкатилось мерзкое существо. Оно заорало глубоким басом, напоминавшим гудок паровоза. Испуганные близнецы отпрянули.
Существо встало, растопырило скрюченные пальцы и двинулось на дембелей. Те оправились от шока и осознали, кто их атакует. Это был грязный синюшный мужик среднего роста, с желтыми глазами и сиреневыми губами, патлатый, с длинными ногтями, похожими на когти. Человек скалил гнилые зубы и болтал черным языком.
– Мертвец! – сорвался на фальцет Иван.
Егор шагнул к умруну и нанес ногой небывалой силы удар в его хлипкую грудь. Покойник лишь пошатнулся. Ефрейтор Емельянов застыл, не понимая, как после такого пинка можно остаться на ногах.
– В стороны! – скомандовал Старшой.
Близнецы разбежались. Мертвяк, не колеблясь, стал преследовать Ивана. Усопший не проявлял сноровки и быстроты, но действовал целеустремленно. Его плавные, но неотвратимые движения завораживали, подавляя мысли о сопротивлении. Остановившийся было Старшой стал пятиться. Он, разумеется, рисковал оступиться, что и произошло.
Иван с размаху сел в листья, а покойник без промедления бросился на него. Завязалась борьба. Смрад разлагающегося тела был невыносим. Парень, оказавшийся внизу, боролся с мертвецом молча, все силы уходили на то, чтобы не допустить размеренно клацающую пасть к рукам и шее.
Емельянов-младший потерял несколько секунд, таращась на возню брата и умруна. Потом разбежался и смачно пнул ужасного мужика по ребрам. Они сломались с утробным хрустом, но покойник даже бровью не повел.
Егор схватил его за патлы, но грязный клок вместе с лоскутом кожи остался в руке. Мертвец начал одолевать Ивана. Тогда крепыш-ефрейтор взялся за скользкие синюшные плечи покойника и принялся оттаскивать монстра от брата.
Сначала мертвяк будто и не заметил усилий Егора. Затем стал сдавать позиции, тем более младший уперся коленом в изъеденную язвами спину.
Покойник злобно зарычал, высвободил одну руку и схватил ефрейтора за левую ногу.
Воспользовавшись послаблением, Иван ткнул мертвяка пальцами в глаза. Противно чавкнуло, и Старшой чуть не потерял сознание от усилившейся вони. Наглый усопший дерганул ногу Егора, отчего тот шмякнулся навзничь, отпуская плечи монстра.
Ослепший покойник приблизил ефрейторскую ногу к своей роже и нацелился на укус. В последний момент Иван врезал мертвяку в скулу, и тот впился зубами в каблук армейского ботинка, хотя поначалу примеривался к лодыжке.
Егор влепил свободной ногой в мерзкое тело, одновременно дергая левую на себя. Гнилые зубы хрустнули, умрун взвыл, поднимая голову к небу.
От безысходности Старшой стал шарить по земле и наткнулся на какую-то хлипкую палку. Не раздумывая, он вонзил ее в грудь покойника. Палочка вошла, как нож в масло. Мертвец вякнул и обмяк, выпуская ногу Егора и валясь на Ивана. Старшой спихнул с себя побежденного монстра, встал на четвереньки. Емельянов-младший сел, растирая голень.
– Не рука, а клещи. Чуть не раздробил, – пожаловался он брату. – А как это ты его?
– Палочкой. Вот тут валялась.
– Повезло, – прошептал Егор.
Иван посмотрел наверх. Над местом схватки склонилась осина. Усмехнулся:
