У прокурора век недолог - [45]

— Неважно.

— Вот это как раз важно, — голос его зазвучал сурово, но лишь на мгновение. — Послушайте, не морочьте мне голову. Да, девушка перерезала вены, а кровь на ноже не только ее, все это требует детальной проработки. А что, если ваша соседка была свидетелем убийства или обнаружила убитого раньше вас. Ее характеризуют как психически неуравновешенного человека, она могла взять нож, захлопнуть вашу дверь, а потом с перепугу вскрыть вены.

— А по времени такое возможно? — чувствуя, что начинаю злиться, спросила я.

— Алла Сергеевна, у меня такое впечатление, что вы слишком хорошо осведомлены о малейших деталях убийства. — Замечание было высказано весьма язвительным тоном, и я прикусила язык. Некоторое время мы молчали, я уже собралась уходить, и тут Кирилл сказал:

— Расскажи о том, что произошло сегодня.

Я вздохнула, делать этого мне не хотелось, но, встретившись взглядом с Кириллом, я послушно начала рассказ, с каждым мгновением все больше убеждаясь, как по-дурацки выглядит утреннее происшествие. Лицо следователя приобрело изумленное выражение.

— Вы хотите сказать, кто-то влез к вам в квартиру и переставил все эти вещи? — спросил он, когда я закончила.

— Да, — кивнула я.

— Зачем? — нахмурился он. На этот вопрос я не могла ответить и почувствовала себя дурой.

— Извините, — сказала я, вскакивая с места, и бросилась вон из кабинета.

Кирилл ненадолго задержался. Я металась по длинному коридору между стен, выкрашенных мрачной серой краской, ожидая его. Кирилл вышел и почти бегом направился ко мне.

— Этот тип ни черта не понял, — сказал он виновато.

— По-моему, он принял меня за сумасшедшую.

— Глупости. Просто он считает — с самоубийством Акимовой все ясно, и не хочет тратить время на то, что, по его мнению, гроша ломаного не стоит.

— Кирилл, я не верю в это самоубийство. Раиса Андреевна купила новое платье, она стояла возле окна и улыбалась.

— Мы даже представить не можем, что творилось в душе этой женщины, — схватив меня за руку, сказал он. — Да, она купила платье. Ну и что? Возможно, она хотела умереть именно в новом платье… — И добавил поспешно:

— Может, тебе действительно стоит уехать? Я имею в виду…

— Ты имеешь в виду, что у меня не все дома?

— Вот так раз, — всплеснув руками, зло сказал Кирилл. — Я пытаюсь помочь. Ты слышала, что сказал этот тип? Они знают, что вы с Акимовым были любовниками. — В этом месте Кирилл перешел на шепот и потащил меня к двери. Вновь он заговорил, только когда мы удалились на приличное расстояние от милиции. — Оставь это дело, оставь для своего же блага. Иначе менты возьмутся за тебя всерьез и неизвестно, что из этого выйдет. К черту убийства. Почему бы тебе не заняться работой? Или мною, наконец? Ты думаешь о покойнике больше, чем о человеке, который любит тебя. Так в самом деле недолго с катушек съехать. — Он запнулся и виновато сказал:

— Извини.

— Это ты меня извини. Я вела себя как дура.

— Алла. — Он попытался меня обнять, но я отстранилась.

— Поезжай домой.

— А ты?

— Мне нужно зайти к подруге. Она обещала мне сшить шторы на кухню. Самое время. Это отвлечет меня.

— Я могу пойти с тобой, — предложил он.

— Нет-нет. Подружка ужасно любопытна, начнет задавать вопросы.

— Что в этом плохого? В конце концов, она все равно узнает.

— Я не хочу отвечать на ее вопросы, я просто хочу заняться шторами.

— Ты позвонишь мне? — спросил он.

— Конечно. Как только вернусь домой.

— Мне не хочется отпускать тебя одну. — Голос Кирилла звучал очень нежно, мне стало стыдно, я улыбнулась и торопливо заверила:

— Со мной все в порядке. Честно. Я позвоню. — Я зашагала по тротуару, чувствуя, как он смотрит мне вслед.

Здание областной прокуратуры находилось на одной из тихих улочек в трех шагах от проспекта Гагарина. Перед ним росли голубые ели, возле массивных дверей красовались два вазона из мраморной крошки с цветущими бессмертниками. Я вошла в здание и слева на стене увидела телефон. Под пристальным взглядом дежурного нашла в сумке записную книжку и позвонила Ольге. Через несколько минут я увидела, как она спускается по лестнице в накинутой на плечи куртке.

— У нас страшный холод, — сказала Ольга, подходя ко мне. — Сидим с рефлектором и все равно зубами клацаем. А как на улице?

— Не знаю, — нахмурилась я. — Кажется, дождь моросит.

— Ты на машине? — спросила Ольга.

— На такси. Ты знаешь, что Акимова выбросилась из окна?

— Сегодня узнала, когда на работу пришла. Звонила тебе, но дома не застала.

— Ольга, я… она оставила записку?

— Давай-ка выйдем, — оглядевшись, предложила Ольга. Мы вышли на улицу, и она зашептала:

— Акимова убила она. Так сказано в записке. Алиби ее оказалось липовым, кто-то позвонил и сообщил, что в вечер убийства ее видели в кафе “Агат”, это пятнадцать минут хода до твоего дома. Конечно, стали проверять. Акимова сказала, что приезжала к матери на своей машине, но это не правда. Нашли таксиста, с которым она возвращалась от матери. Отгадай, во сколько?

— В половине шестого.

— Откуда знаешь?

— Я была в милиции. — Ольга кивнула.

— Генеральша скорее всего засекла тачку Акимова возле “Туриста”. А потом вошла в квартиру…

— С ножом в руке?