У попа была граната - [6]

Аленка подошла к лежащему Памиру, наклонилась к нему, погладила по голове, приговаривая:

– Собачка, хорошая собачка, а меня зовут Аленка, а мой папа начальник заставы.

Памир потихоньку встал, оказавшись выше Аленки. Это ей очень понравилось, и она обняла собаку, гладя ее по шее. И мы увидели плачущего Памира. Слезами были заполнены его грустные глаза. Собака лизала голову девчонки и умиленно махала хвостом.

Вожатый, как более знакомый Памиру, подцепил платье Аленки проволокой с крючком и потихоньку потянул к себе. Девочка и огромная собака постепенно стали приближаться к двери вольера. Затем вожатый схватил Аленку и вытащил ее из вольера.

Памир совсем взбесился. Он готов был нас разорвать. Злобно лаял, бросался на сетку. Затем затих, подошел к чашке с водой, напился и принялся есть.

Кризис миновал. Аленка оказалась той трещиной, в которую выплеснулась вся тоска собаки по ее хозяину, но осталось нежное отношение к человеку.

Приблизительно через месяц Памир стал выходить на службу с новым вожатым, которого натаскивал сержант Зеленцов. А при виде Аленки Памир всегда махал хвостом и лаял, приглашая подойти. Но мама не пускала Аленку к Памиру, потому что тот сразу старался радостно облизать лицо своей подружки.

Наваждение

Все началось с того, что в один день утром, когда я шел с автобусной остановки на работу, чей-то взгляд прошелся по мне, как луч сканера, сверкнул в моих глазах и мгновенно исчез. Я еще оглянулся, чтобы посмотреть, кто это бросил на меня столь оценивающий взгляд, и не увидел ни одной знакомой мне фигуры. Но что-то мне говорило, что я уже встречался с этим взглядом. Причем это взгляд волновал меня настолько, что ради него я мог совершить любое безумство.

– Странно, – подумал я, – все мои романы и короткие увлечения знаю наперечет. Нигде нет никаких недоговоренностей и обид оттого, что я предпочел кого-то ради другой. Женщина может быть только единственной. Или никакой.

Приписав этот взгляд мнительности, я спокойно занялся своими рабочими делами, и забыл думать о нем.

Вечером, стоя у зеркала с зубной щеткой во рту, я пожелал себе спокойного отдыха, и вдруг мне показалось, что я помню этот взгляд, внимательный, строгий и нежный, и зовущий. И ночью этот взгляд, именно взгляд, а не глаза, то приближался ко мне, то уходил в пустоту, то летел на уровне моего лица. Так, кто же мог так смотреть на меня? Во всяком случае, не мой враг.

В последующий месяц я еще два раза чувствовал на себе этот взгляд, но никак не мог узнать его хозяина, вернее, хозяйку. Перелистывая странички своей памяти, я не смог определить даже время, когда этот взгляд так волновал меня. И не встречал знакомых лиц. А на память свою я не жалуюсь. Но кто же все-таки это?

Сопоставив все факты, я пришел к выводу, что владелец волнительного взгляда примерно в одно и то же время проходит навстречу мне по дороге на работу. Все элементарно. Устраиваем засаду, вернее, спокойно стоим с газеткой в руке и смотрим, кто проходит навстречу. Для этого всего-то и нужно проехать на остановку дальше и пешочком прогуляться на работу. И для здоровья полезно и любопытство будет удовлетворено.

Сказано – сделано. Полтора месяца я совершал прогулки на работу, стоял недалеко от остановки, на которой я выходил всегда, но ни взгляда, ни знакомого лица, которого бы не видел очень давно, не встречал. Так всегда бывает: идешь за грибами – зайцы и утки из-под ног выбегают, возьмешь ружье – одни грибы под ногами.

Прошло еще три месяца. И вдруг я увидел этот взгляд издали. Он принадлежал стройной женщине, возраста, близкого к бальзаковскому, но настолько знакомой, что я вполне мог спокойно подойти к ней, обращаться на «ты» и называть по имени … А как ее зовут? И где мы с ней встречались? Чувствовалось, что и женщину терзают какие-то сомнения. Она смотрела на меня открытым взглядом темно-коричневых глаз, как будто говоря мне: «Ну, вспоминай же, вспоминай!» А я ничего не мог вспомнить.

И мы с ней стали встречаться почти ежедневно. Взглядами.

– Как дела? – говорил мой взгляд.

– Нормально, – отвечала мне она мне взглядом.

– Ты смотрела «Гладиатора»? – вопрошал мой взгляд.

– Да, и даже плакала во время фильма, – отвечал ее взгляд.

– Я пытаюсь вспомнить, откуда я тебя знаю, – сообщал мой взгляд.

– А я тебя помню, и не забывала никогда. Не вини себя, ведь прошло столько лет, а мы с тобой даже не целовались, – говорил ее взгляд.

– Ты можешь дать мне какую-то подсказку? – спрашивал мой взгляд.

– Обязательно, как только придет время, – отвечал ее взгляд.

Прошла осень. Выпал первый снег. И однажды моя знакомая поскользнулась и для поддержания равновесия взмахнула рукой. И я ее сразу узнал. Я почувствовал в своих руках нежное и гибкое девичье тело, взмахнувшее рукой для поддержания равновесия, которое сначала сжалось, а потом успокоилось, надеясь на крепкие руки, которые защитят от всех невзгод.

Бросившись к ней, я подхватил ее под руку, приобнял и сказал:

– Здравствуй Валя! Здравствуй Валя Ногаева. Здравствуй моя дорогая студентка педагогического института. Здравствуй моя дорогая попутчица. Извини, что не написал тебе. Твой адрес я постирал вместе с гимнастеркой. Помню, что ты обижалась, когда ребята тебя дразнили «нагой», а потом и это куда-то спряталось в уголки памяти, и остался только твой взгляд, который не тревожил меня до нынешнего года.