У нас особое задание - [40]

Мы впервые услышали об этом плане. Тем не менее я спокойно и не очень заинтересованно сказал:

— Расскажите подробно о нем.

— Все население Европы делится на три категории: первую и самую нужную для нацистов составляла рабочая сила, по существу превращенная в бесправных исполнителей воли немцев; вторая категория подлежала массовому выселению. И, наконец, третья категория — наиболее воинственные славянские народы — подлежала уничтожению. Поляки были отнесены к числу наиболее опасных для нацизма, — вещал Замзик.

— Чем же вы объясните, — спросил я, — что во многих деревнях Люблинского воеводства мы встречали здоровых и вполне работоспособных крестьян, которые жили относительно свободно и нацисты их не трогали. Этого не было на территории оккупированной Украины и Белоруссии.

Замзик внес ясность и в этот вопрос.

— Это часть поляков, которая согласно Восточному плану подлежала германизации… У немцев не хватало физических сил для полного выполнения своих планов. Приближение Красной Армии к границам Польши тоже помешало им.

После разгрома нашим соединением немецкого пограничного отряда в районе деревень Лешно и Млыны, там, где установленная Гитлером новая граница Польши отделяла ее от Восточной Пруссии, на дивизию обрушились значительные наземные силы фашистов, поддерживаемые авиацией.

На протяжении трех дней партизаны вели упорные бои. 25 февраля наше соединение заняло село Кособуды. К нам пришли еще совсем юные польские друзья из действующей здесь партизанской группы — Ян Кава и его боевой друг, фамилию которого я забыл. Выполнив ряд наших заданий, ребята сообщили очень ценные данные об аэродромах гитлеровцев в районе деревень Мокре и Лабуня, юго-восточнее Замостья.

Эти сведения представляли интерес для командования фронтом, но требовали дополнительной проверки. В Замостье и Заваду была направлена группа разведчиков во главе с Зубковым.

Оказалось, что здесь, на месте выселенных поляков, осело несколько групп немецких колонистов. В восьми километрах от Замостья на разведчиков напала команда самообороны из немцев и фольксдойч. Завязался бой. Разведчики залегли между опушкой леса и хутором. А по поляне под автоматным огнем в испуге метался пятилетний мальчик. Разведчики прекратили огонь, но со стороны хутора стрельба продолжалась. Мальчик с криком побежал к хутору и тут же, испугавшись стрельбы, повернул обратно. И тогда во весь рост поднялся семнадцатилетний комсомолец Валентин Косиченко. Он побежал навстречу мальчику, схватил его и прижал к земле.

Разведчики заняли хутор. Жители покинули его, убежала и мать этого мальчугана. Остались лишь две старухи. Им партизаны и оставили ребенка.

Кто же такой Валя Косиченко? О нем мы знали мало. Прилетел в соединение с группой радистов. Родители живут в Донбассе. Вот и вся его биография. 21 марта 1944 года на подступах к Беловежской пуще, в бою за деревни Рожковку и Пашуки Валя погиб, пытаясь вынести из боя смертельно раненного комиссара батальона венгра Иосифа Тоута.

С каждым днем все быстрее развивались события. Диверсии на коммуникациях врага, разгром гарнизонов, фольварков привели в бешенство ставленника Гитлера в Польше Франка. Над Кособудами нависла серьезная угроза. На ближайший к селу железнодорожный узел Завада из Люблина и Замостья прибыли войска. Почти с колес они повели наступление на партизан. Шли в двух направлениях: со стороны Завады по лесной проселочной дороге и со стороны деревни Мокре. Силы были неравные. Гитлеровцы просочились лесом в наше расположение. Ночью житель Кособуд Станислав Сажинский тайными тропами вывел наше соединение из-под удара.

ФОКУСНИК

Возвращаясь несколько назад, скажу, что именно в Кособудах к нам пришел первый посланец гестаповца Фельдмана, завербованный им в люблинской тюрьме. Его привели ко мне Стрельцов и командир батальона Степан Ефремов. Хитро улыбаясь, Степан сказал:

— Добровольца привели. Степаном звать, тезка мой, говорит: хочу бить фашистов.

Из показаний Рутке нам был известен этот «доброволец».

Степан Ступак до войны жил в Западной Украине. За воровство попал в тюрьму. Отбывал наказание вместе с жонглером, у него и научился кое-каким фокусам. Развлекал немцев, но снова «засыпался» на воровском деле и попал в люблинскую тюрьму. Не миновать бы ему крематория Майданека, но Фельдману срочно потребовались такие люди, как Ступак.

Стрельцов сразу приступил к делу:

— Скажите, долго ли вы овладевали искусством фокусника?

Ступак смутился, но быстро взял себя в руки и спросил:

— Откуда вам известна моя профессия?

Ступака смущало не то, что мы знаем его как фокусника, — это соответствовало разработанной легенде, — он беспокоился, знаем ли мы о его прошлом. Он должен был сообщить, что жил в Виннице, выступал в цирке. Началась война, не смог эвакуироваться и был угнан на работу в Германию, за побег от хозяина-фермера его бросили в Майданек. Он работал на табачной фабрике, откуда якобы и удалось бежать. В общем легенда была разработана неплохо. И если бы от Рутке мы не знали о деятельности Фельдмана, сочинившего эту легенду, то могли бы поверить Ступаку. Тем более что Ступак знал многое о жизни заключенных Майданека.