У моря Русского - [123]

В эту минуту в городе зазвонили к вечерне. Сначала встрепенулась одна церковь, потом другая, и скоро над берегом и морем тоскливо и монотонно поплыл вечерний звон. Защемило у атамана сердце предчувствием недоброго.

— Тяжко у меня на душе, — сказал он Ивашке. — И не хочу скрывать — города этого боюсь. Неведом он нам, и это самое страшное. Когда мы ходили на Хатыршу, я вел туда ватагу, как домой, потому в неволе там провел немалое время. А сейчас не чувствую я себя атаманом, жду, когда скажут, что делать дальше. Вот назвали меня однажды в Кафе разбойником. Если бы так — куда легче. Одно бы знал — налететь на город, пограбить и снова в лес. А правду искать намного тяжелее.

— Даст бог — найдем правду, Сокол, — ответил Ивашка. — Что бы там ни случилось, помни одно — ватага тебе верит.

— В случае чего — за меня останешься ты, Иванко. Если и тебе не судьба живым быть — атаманом пусть станет Кирилл. Купец Никита Чурилов обещал ватагу на Дон проводить — помощью его не гнушайтесь…

После полуночи со стороны предместья раздался свист. Василько ответил, как было условлено, и вскоре из тьмы вынырнул всадник. Это был Семен Чурилов. Ватага зашевелилась. Сразу же к атаману подошли котловые, с ними Ивашка и Митька.

— Все идет, слава богу, хорошо, — заговорил Семен. — Сейчас мы подойдем к воротам, дадим знак. На той стороне Назарка-кольчужник с ребятами удушат постовых. В городе праздник — люди весь день гуляли и пили, теперь спят не только пристава, но и стражники. Пройдем ворота и сразу направо. За церквой Благовещенья живут русские мастеровые. Тихо разойдемся по дворам. Утром чуть свет матросы и наемный люд прибегут с кораблей в город и почнут поднимать простых людей, грабить и убивать знатных. Мы ни в коем разе из домов выходить не будем до тех пор, пока на колокольне у Благовещенья не загудит набат. После набата одним котлом ударим по башне святого Константина. Там оружейный склад, где хоронится селитра, порох и сброя.

— Кирилл! Пойдешь туда с своими людьми, — приказал атаман. — Второй котел пойдет в порт. Там будут драться рыбаки. Скажите, что вы от меня, помогите им и хозяйничайте на берегу. Чтобы ни один корабль не ушел из бухты.

— А ты, атаман, со всеми остальными на сенат иди. Я тоже с тобой пойду — бери меня под свое начало. Батя пойдет с Грицьком, а Иванка бы с Кириллом послать не мешало. Но только знайте: все мы придем на места, когда там будет уже бой. Мы в помощь идем. Будьте осторожны. А сейчас с богом, — и Семен перекрестился.

До городской стены ватага дошла без помех. Семен, сложив ладони у рта, прокричал совой. На той стороне ответили. Скоро оттуда послышались возня и глухие стоны. Кто-то коротко ойкнул, и все смолкло. С тихим скрипом медленно открылись ворота.

Ватага прошла в город.

Наступило утро 15 октября. Перед рассветом в погоде произошла резкая перемена. Небо, спокойное и чистое до полуночи, к утру нахмурилось. Изменилось и море. Огромные волны неслись к берегу, со страшным шумом разбивались о темные щербатые стены. Корабли качались с боку на бок, и оттого бухта казалась живой.

Матросы во главе с Леркари высадились недалеко от портовых ворот. Здесь их ждали рыбаки вместе с Джули Леоне.

Перебив стражу портового входа, матросы и рыбаки ворвались в город. У таверны «Музари» их встретили соции и стипендарии. Толпа, вооруженная чем попало, выросла до внушительных размеров.

— Смерть знатным! — выкрикнул капитан.

— Да здравствует народ! — ответила ему стоголосая толпа.

— Половина из вас под началом Джули Леоне разгромит арсенал и добудет оружие, после того пойдете к крепости. Остальные пойдут со мной к сенату. Мы займем его и тоже направимся к крепости. У каструма нам придется принять жаркий бой, но консула мы так или иначе должны повесить. А потом возьмемся за всех жирных. Пошли!

Леркари сбросил с головы шляпу, выхватил шпагу и зашагал вперед. Потом он побежал — толпа не отставала. В улицах и переулках к восставшим присоединились все новые и новые группы горожан. И всякий раз Ачеллино восклицал, поднимая шпагу:

— Смерть знатным!

— Да здравствует народ! — неслось в ответ.

С колокольни храма Иоанна Богослова раздались первые звуки набата. Затем тревожный призыв колоколов зазвучал из армянской церкви св. Параскевы. Ей начала вторить колокольня св. Стефана.

Пожары начались сразу во многих местах. Перепуганные nobiles в нижнем белье выскакивали из домов, прятались в погреба. Наиболее знатные и богатые, имевшие своих вооруженных слуг, пробирались под охраной к крепости, куда их впускали с великой предосторожностью.

Ди Кабела, узнав о волнении народа, не растерялся. Он послал гонца в казармы с приказом поднять всех арбалетчиков и бросить на защиту сената. У башни святого Константина постоянно находилось двенадцать вооруженных охранников крепости.

Консул понимал, что, независимо от того, возьмут бунтовщики сенат или нет, они непременно бросятся к крепости и постараются взорвать стены. Если им это удастся, тогда беда. Надо во что бы то ни стало затянуть восстание на три-четыре дня, тогда оно обречено на провал. Из опыта прошлых лет консул знал это. И потому всех способных поднять оружие поставил на защиту стен и ворот.