У мира на пиру - [4]
Шрифт
Интервал
А под нею – леса, мегаполисы, реки и веси —
Всё, что кратко зовётся в человечьем наречьи страной.
Распростилась со стаей, а суровый вожак не заметил:
Он вперёд устремлён, ему важно не сбиться с пути,
Он сверяет дорогу и с Полярной звездой, и с кометой…
Удивились товарки, но наказ непреклонен: «Лети!»
Вот опустятся разом на знакомом кормящем болоте,
Друг у дружки добычу начнут вырывать под галдёж,
Стоя, будут дремать, клекотать на одной той же ноте.
И одна будет радость, и одна боязливая дрожь.
И неведомо им, что такое любить, чем гордиться…
Горделиво летит в поднебесье одинокая птица.
Откровение
Не обижу ни зелень, ни живность,
По лесам совершая вояж!..
Жёлтой иволги посвист призывный
Восприму, как торжественный марш!
Отмеряю свои километры,
А со мной, не касаясь земли,
Соревнуются лоси и ветры, —
Не догонишь, хоть Бога моли!
Километры мои, километры, —
Не уйти от любви и тревог!
На ветвях оставляю, как меты,
Строки песен – издержки дорог.
Но в пылу наступающей жатвы
Обделённым не числю себя:
Будут песни звучать, словно клятвы,
Журавли отзовутся, трубя!
Моя икона
Какому следуя закону,
Каким неписанным статьям,
Кровоточит моя икона —
Предвестье горестным страстям!
В плену высоких технологий,
Увы, никак не объяснить,
Как вихри смуты и тревоги
К иконе протянули нить.
В чём суть величия иконы?
Кто дух вселил в древесный срез?
Как, восприняв мольбы и стоны,
Она нести поможет крест?
Всезнайка скажет: «Биополе!
Поток невидимых лучей!..»
Но чья-то изменялась доля,
Когда он обращался к ней!
Я рос во времена неверья
(Точнее, веры в постулат!).
Теперь подсчитывай потери
От многочисленных утрат!
А в мире снова беспокойно —
(Наверное, фатальный год).
Кровоточит моя икона
В окладе сердца моего!
«Я заквашен на старой Таганке…»
Я заквашен на старой Таганке,
На любимовских добрых дрожжах…
Беспощадной эпохи подранки
В тесном зале от страсти дрожат.
Единение в зале – гранитно
(Верный знак благородных кровей!)
Мы сошлись на вечерней молитве,
Чтобы стать на крупицу новей!
Помню я, позабыв всё на свете,
Плыл в толпе, будто в бурной реке,
То с мольбой: «Есть ли лишний билетик?» —
То с запиской Булата в руке.
До сих пор под сердечной аортой
Ощущаешь отчётливо ты
Холодок от ночного полёта
И восторг от большой высоты!
Всё распалось, – и мир стал сиротский,
Но, как прошлого преданный страж,
Промелькнёт, улыбаясь, Высоцкий
И растает, как в небе мираж!
Мы
Мы, как мосты, разведены,
Как разделённый лик иконы —
Две горечи одной вины,
Две буквы одного закона.
Мы – недопетой песни два
Надрывно-бравые куплета —
(Не дай Бог, оборвут слова
Два выстрела одним дуплетом!).
Мы крутим колесо времён —
Две неустанные педали,
Пусть разных судеб и имён —
Две стороны одной медали.
Мы красим в разные цвета
Своих и недругов, и другов, —
И верховодит клевета,
И верх берут хула и ругань.
Кто нас сольёт в один поток?
Какой мессия нас рассудит?
Кому под силу завтра будет
Бескровно подвести итог?
«Работаю громоотводом…»
Работаю громоотводом:
Удары молний на себя
Воспринимаю год за годом,
Живую плоть свою губя!
Людские поглощаю муки,
Иду за ближнего в острог,
И горечь от чужой разлуки
Себе суммирую в итог.
Приму, как должное, укоры,
Что бьётся у меня внутри
Не сердце, а ларец Пандоры, —
Попробуй, крышку отвори!
Но я смиренью недоступен,
Поскольку знаю: клич к добру,
Прости, Господь, водица в ступе,
Когда добро без сильных рук!
Я оптимист…
Я оптимист! Не хуже вас:
Бог даст – переживу потери!..
Как надоело выживать,
Как хочется любить и верить!
Как жажду я спокойных слов
И глаз – улыбчивых и добрых!..
(В портретах старых мастеров
Подчас такой встречаешь образ!).
Как надоело враждовать
По поводу путей и судеб:
Мать или нищая вдова —
Каков удел России будет?
Как ни горюй, как ни скули,
Но время – беспощадней плахи:
Припишут лишние нули
К цене мелованной бумаги.
И я тогда спущусь к реке
Сквозь перепутанные дебри,
Чтоб хворостинкой на песке
Опять писать свои шедевры.
Я – оптимист! За то – почёт!
Но я молюсь небесным силам, —
Пусть женщина одна прочтёт
Стихи, пока вода не смыла!
Не иронизируйте заранее
Не иронизируйте заранее —
(Смех – предвестник грусти и тоски!):
У меня над головой – сияние,
Ощущаю – давит на виски!
И за что мне почести оказаны?
Этот нимб мне вроде ни к чему!
Как тут быть – печалиться иль праздновать?
Я вконец растерян, не пойму!
Всё из рук, как говорится, валится,
Лишь увижу в зеркале лицо:
Даже сквозь ушанку пробивается
Золотое светлое кольцо!
За святого не сойду – не верится —
Не признает православный люд!
Может, согрешить, – и нимб рассеется?
Я, наверно, так и поступлю!
Пройду я лечения курс…
Пройду я лечения курс —
И буду здоровым… Но так ли?
Исчерпан «системный ресурс»,
А попросту – силы иссякли!
А надо добраться бы вплавь
На тот приснопамятный берег,
Где был я отчаянно прав
И в счастье безудержно верил!
Неужто нырнуть не смогу
В кипящий котёл ощущений?
Неужто на том берегу
Лишь полузабытые тени?
Сижу, тишину стерегу,
Ругаю себя мелким трусом…
А если доплыть я смогу, —
Зачем мне лечебные курсы?
Господи! Как хочется летать!.
Господи! Как хочется летать!
Самому– без «боингов» и «илов»,
Позабыв невзгоды и лета,
Стариной тряхнуть, расправить крылья!
Кажется, что всё предрешено:
Шлем на голове, родня не против,
Робкое сомнение прошло,