У мира на пиру - [29]
Шрифт
Интервал
Как от песенки – нотка, от поэмы – строка,
Но по ней воссоздам я могучий закат!
Нарисую в полнеба крылатый пожар, —
Будто кровь дележа и итог мятежа,
И поля горных маков, и майский плакат, —
По одной лишь полоске нарисую закат.
От тебя в моей памяти – только глаза,
Не поможет фантазия или дизайн,
И хвалёный компьютер не выдаст портрет, —
Облик твой унесла буря прожитых лет.
Мне порой вспоминается твой силуэт,
Слава Богу, что жив хоть какой-нибудь след!..
Потемнели в углу от годов образа,
Но добрее у них заискрились глаза!
«На красоты дивлюсь…»
На красоты дивлюсь, от восторга дрожу,
Но внутри меня голос: «Признайся, брат, честно,
Что твоё поколенье подошло к рубежу,
За которым для нас не бронируют места!»
Как себя поведёшь? Как воспримешь сей факт? —
Углубишься в хандру? Покоришься бутылке?
Или бодро вскричишь: «Эй, потомки, виват!» —
А ответа не будет от дежурных на стыке!
Кто, когда узаконил столетний рубеж?
Кто построил кордон между жизнью и смертью?
Я пробью в той стене преогромную брешь
И в тот век проберусь, где не значусь по смете!
Приспособлюсь по-новому жить и творить,
И никто не заметит, не спросит: «А кто ты?»
Будут страсти иные, новый взгляд, новый ритм,
И, наверное, новые вспыхнут красоты!
Вечерние сумерки
Сумерек серебряная чернь…
Сердце рассудительно и строго.
Я люблю, когда ты у порога,
Сумерек серебряная чернь!
Страсти тихо уплывают вглубь,
Дремлют на холодном дне рассудка.
Зрелый возраст пережили сутки…
Страсти тихо уплывают вглубь.
«Мы одиноки во Вселенной…»
Мы одиноки во Вселенной!…
Не надо небылицы плесть,
Что где-то на планете энной
Как будто тоже разум есть!
Увы! Посмотрим правде в очи —
(Фантаст, умерь зудящий пыл!), —
Там, в царстве холода и ночи,
Плывёт космическая пыль.
И никаких тебе эмоций,
И ни привязанностей нет —
В глухой тиши, в плену дремоты
Больших безжизненных планет.
Случайно или высшей властью,
В скрещенье всех лучей и вех,
Предтечей горя или счастья
Ты появился, человек?
И вверх, в заоблачные своды,
Твой ненасытный взгляд летит,
Чтобы найти себе подобных
На Млечном блещущем пути.
Одни! И сила в том, и слава,
Так, видно, роком суждено!
Но исключительности право
На благо всё же нам дано!
Ноктюрн
Не благоговею от почтенья
К чёрной бездне, полной ярких звёзд.
Не мелькну в ночи неслышной тенью, —
Подбоченюсь, встану в полный рост!
Бесконечность ощущаю явно,
Как кругляш антоновки в руке:
С космосом соседствую на равных,
Как слова соседствуют в строке.
Отмирают старые светила,
Новых звёзд заблещут лепестки. —
Может, в этом проявленье силы
Миросозидающей руки?
Я лукавлю: восхищенье зреет,
Если вижу ночи звёздный свод…
Млечный Путь – влекущая аллея!
Кто меня на той аллее ждёт?
«Огнём пылает хвойный лес…»
Огнём пылает хвойный лес! —
Ведь это Русь горит, сограждане!
Боюсь, беда коснётся каждого, —
Россия – наш тяжёлый крест!
А надо б колотить в набат,
Который в душах дремлет Муромцем!
Летят из дыма ястреба,
И лоси жмутся к людным улицам.
И пахнет гарью по утрам —
Такой убийственно-тревожащей,
Что кажется, – спалили храм
И возвели на пепле торжище!
Гимн Леонардо
Дерзновенным желанием взвинчен —
Вместе с птицей кружить в вышине —
Леонардо из города Винчи
Так мечтал наяву и во сне!
Он парил, забираясь всё выше,
Будто споря с орлом – кто кого!
С высоты флорентийские крыши —
Словно пёстрый лоскутный ковёр.
Просыпаясь с сознанием счастья,
Он с досадой глядел в потолок
И срывался, подстёгнутый страстью,
Спрессовав все таланты в клубок!
Чертежи, наблюденья, расчёты,
Крылья птиц, оперенья узор…
Ненасытная жажда полёта!
Вдохновением блещущий взор!
Не постиг он полёта! Он не был
На высотах, где облачный гон,
Но взлетал выше уровня неба.
Создавая портреты мадонн!
В стиле романса
Ляле
Что ж мы с тобой задумчиво молчим?
Слова, как птицы, притаились в сердце.
А мы глядим на огонёк свечи,
Как будто можно от него согреться.
Что ж мы молчим? Как много мы с тобой
Пересказать друг другу не успели!
А дни бегут нестройною гурьбой,
Как с крыши струйки мартовской капели.
А может быть, и не нужны слова, —
Глаза и руки всяких слов речистей!
Любовь всегда по-своему права, —
Она добра, сердечна и лучиста!
Вот заблестели первые лучи,
Свеча погасла, но не гаснут страсти…
А мы с тобой по-прежнему молчим, —
Увы! Словами не опишешь счастья!
Синдром изнурённости
В наше время – простор одарённости.
Но, как некий зловещий предел,
Появился «синдром изнурённости»,
Отстранив нас от творческих дел.
Не в пылу ли азарта палящего,
Не в желании ль быть впереди
Наживаем мы «духа болящего»
И тревожную тяжесть в груди?
Бросить гонку, – галоп не под силу нам!
Марш на речку! И там, как во сне,
Слушать, лёжа в песке, Боба Дилана.
С Окуджавой парить в вышине!
Облака – неторопки и ласковы —
Унесут надоедливый стресс.
Наслаждайся июньскими красками, —
Ты ожил, ты взбодрён, ты воскрес!
Снова время покличет назойливо:
«Эй, рифмач! Эй, лихой балагур!..»
Снова старт, снова вскачь, – это доля вам,
А синдрому несносен аллюр!
«Пик июля… Пахнет мёдом липа.…»
Пик июля… Пахнет мёдом липа.
Умирают лебеди от гриппа
В камышах, без ритуальных танцев.
Вовсе не под музыку Сен-Санса.
Символы изящества и скорби!
Правда ль, что вас вирусы угробят?
Как прожить нам, грешным, без пернатых,
В городах, отрадой небогатых?