Различив в тоне начальника нечто официальное, молодой офицер вытянулся.
— Завтра в полдень вы вместе с Амедом отправитесь на линию, слышите! Представьте его генералу и скажите, что, по моему мнению, Амед заслужил солдатский георгиевский крест. Поняли? Потом пусть он передаст всё сам генералу, а я буду ждать вас с инструкциями…
— Слушаю-с.
— Всё это исполнить возможно быстрее!.. Я бы вас сейчас отправил, но теперь всё равно его превосходительства нет. Застанете вы его только после завтра. С собой возьмёте двух казаков понадёжнее и проводника.
— Проводника не надо! — послышалось позади.
Все оглянулись. В дверях стоял Амед. Ему достаточно было несколько минут, чтобы очнуться… И он уловил последние слова коменданта.
— Проводника не надо. Я все эти горы знаю хорошо и доставлю господина офицера, куда будет надо… А теперь прошу позволения уйти…
— А поужинать с нами?..
— Нет, я устал… У меня здесь дом. Мне пора…
— Ну, ступай! Спасибо… Я не забуду твоего подвига и сделаю с своей стороны всё, чтобы ты поверил, что за царём служба, а за Богом молитва не пропадают.
Теперь, боясь заснуть в седле, Амед пошёл пешком, ведя за собою кабардинца в поводу…
Перед ним открывалось теперь новое поле для подвигов. И молодой человек чувствовал, что у него кружится голова в ожидании славы и счастья… Он не думал о подстерегавших его опасностях. Для этого он был слишком горец. Ведь больше смерти не будет, а смерть неизбежна, о чём же ему было заботиться!..
1902
