У истоков христианства (от зарождения до Юстиниана) - [69]

Несомненно, упоминания Христа и его смерти при Понтии Пилате — это вставка. Но что касается остального, то трудно представить, что какой-нибудь фальсификатор мог в глубоком средневековье говорить о христианской религии столь презрительным, столь язвительным языком при столь типичном для великого римского историка построении фразы. Тацит писал около 116 г. Естественно, что его рассказ отражает то, что знали и думали о христианах того времени. Сообщение об их «великом множестве» в эпоху Нерона малоубедительно, но оно кажется менее невероятным в начале II в. Точно так же и написание «христиане», которое напоминает графику Светония, кажется подлинным: один писец соскоблил исконное «е» в рукописи и заменил его на «и».

Что касается пожара Рима и преследований Нероном христиан, то этот вопрос сложнее.

Светоний, который дает почти сходное описание событий, не связывает их с преследованиями «приверженцев нового и вредоносного ложного верования» («Жизнь Нерона», XVI). Какой-то неясный намек на связь событий в Риме с христианами можно найти в другом тексте примерно той же эпохи — это послание коринфянам Климента Римского (глава IV), но его можно посчитать и указанием на преследования христиан Домицианом. Ничего о нероновых гонениях не говорят Иосиф Флавий, Плутарх, Плиний, Марциал, Дион Кассий, То место в «Анналах» Тацита, о котором шла речь, оставалось никому не известным свыше тысячи лет. О нем не ведали Тертуллиан, Ориген, Лактанций, Евсевий Кесарийский, Иероним и Августин. Оно всплывает, это верно, в «Хрониках» Суль-пиция Севера, написанных в конце IV в. Но латинский оригинал его сочинения был открыт только в середине, XVIII в., в одном из кодексов XIII в., и в нем нет упоминаний о нероновых гонениях.

Согласно Тациту, пожар вспыхнул 19 июля 64 г. при весьма странных обстоятельствах, которые оправдывали любые подозрения. Пламя вначале принялось буйствовать в районе цирка, затем достигло Палатинского холма и Целия, где располагались самые роскошные кварталы города, потом поглотило старые дома Субурры. Там обитало более полумиллиона бедняков, живших в неописуемых условиях отчаяния и нищеты. Лавки, забитые горючим материалом, способствовали распространению пожара. Одна лишь окраина города избежала катастрофы.

Откровение Иоанна с радостью приветствует пожар: Рим испепелен огнем по божественному повелению и пылает под стенами деспотов и торговцев, которые процветали под защитой империи. Некоторые современные критики, отправляясь от этой идеи, выдвинули гипотезу о том, кто среди «покаявшихся преступников», арестованных Нероном, были антигосударственные элементы, сосредоточенные в иудео-христианских мессианских группах, которые могли иметь искушение выступить в роли карающей длани бога. Идея эта заманчива, но, поскольку она навеяна повествованием Тацита, ее можно принять лишь с очень большой натяжкой.

Легенда о Нероне получила к тому же совсем иную Ориентацию в древнейшей христианской литературе.

Может статься, что образ этого императора скрывается аа мистической цифрой 666 (у Иренея 616) в Апокалипсисе: «Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть» (13:18). Число 666 могло представлять собой цифровое обозначение букв еврейского алфавита, составляющих имя Нерон Цезарь, но с помощью магико-талмудистского правила чисел, именуемого гематрией, или мистической геометрией, можно было выразить в цифрах все, что угодно. Следуя его предписаниям и используя то греческий, то латинский алфавит вместо еврейского, цифры имени апокалиптического зверя получали имя либо Тита (Теитана), либо Домициана, Ульпиоса (Траяна) и даже Латина (Лат-рейноса), правившего на заре III в., как это получилось у Ипполита Римского, который, впрочем, уверяет, что тайна этого числа «будет открыта только в конце времен» («Об антихристе», глава 50).

Эта игра увлекала воображение многих интерпретаторов всех времен. Впоследствии число 666 будет иначе прочитано Гензерихом и в средние века станет поочередно Служить символом имен царей или пап в соответствии с особенностями исторического момента.

Но в Апокалипсисе содержится намек на другой миф, который ходил по Востоку после трагической кончины императора: легенда о звере, который «был, и нет его, и явится» (17:8). Нерон якобы не умер, но нашел пристанище у врагов Рима, у парфян, и подготавливал в полной Тайне своё возвращение во главе могущественного войска в качестве мстителя порабощенных народов, чтобы сокрушить мощь Рима. Некий Теренций Максим, лже-Нерон, и в самом деле появился в те годы на Евфрате, поддержанный парфянским военачальником Артабаном. Эта курьезная версия образа Нерона плохо согласуется с мнением о Нероне, самыми зверскими пытками положившем начало преследованиям христиан.

Таким образом, весь эпизод полон противоречий и неясностей.

Преданию было угодно также связать репрессии 64 г, С мученичеством двух главнейших апостолов — Петра и Павла, приобщившихся в смерти к благочестивым верующим. Но требуется дожидаться начала III в., чтобы встретить некоего церковного писателя, уверявшего, будто он знает, где обнаружены «трофеи» апостолов, или их погребальные стелы: в районе Ватикана и на улице Остьензе,