У истоков европейской цивилизации - [19]

Троя VII — „Гомеровский город», отнесенный на основании микенского импорта к началу XII — концу XIII веков до н. э. до н. э.

Троя VI — разрушена землетрясением; относится, на том же основании, ко времени от 1500 до 1300 г. до н. э.

Троя V — представлена культурным наслоением, достигающим в некоторых местах толщины 2,5 м; может быть разделена на 4 или 5 фаз.

Троя IV — насчитывает от 2 до 5 фаз; культурный слой — 1,85 м.

Троя III — культурный слой 1,85 м.

Троя II — культурный слой 1,6 м; троекратная реконструкция городской стены отмечает три фазы — а, b и с, но над уровнем IIс можно различить еще два или три дополнительных наслоения; последний из них — след страшного пожара.

Троя I — культурный слой 4,4 м; насчитывает четыре основные фазы, из которых каждая делится на подфазы.

Помимо чисто стратиграфических измерений, установлению даты наиболее древних слоев способствуют следующие соображения. В Трое VI древнейшие датированные черепки посуды, привезенной из Греции, принадлежат к позднеэлладскому I и позднеминойскому II, но в более глубоких слоях того же города наряду с греческой керамикой среднеэлладского периода встречается и местная «минийская» посуда, которая появляется впервые только в V d. Начиная с V а и вплоть до I d распространена привозная раннеэлладская керамика, которая в большей части Греции вышла из употребления около 1850 г. до н. э. С другой стороны, типичная для Трои V «чаша с красным крестом» (стр. 79) была найдена в древнейшем напластовании (времен Хеттского царства) многослойного телля близ Мерсина в Киликии; начало этого напластования относится приблизительно к 1450 г. до н. э. В то же время серая, похожая на минийскую, посуда является самым распространенным видом керамики в соответствующих по времени слоях хеттской столицы Богазкёй. В Гёзлу Кале близ Тарса вариант типичного для Трои III сосуда, изображенного на рис. 19, 5, был найден в культурном слое, который на основании обнаруженных в нем отпечатков датированных «каппадокийских» печатей может быть отнесен ко времени между 1970 и 1870 гг. до н. э. В значительно более ранних слоях Алишара был найден кубок, относящийся к типу сосудов, не встречающихся позже Трои IIb, что дает возможность датировать эту фазу временем до 2200 г. до н. э. (Эти кубки, подобно другим троянским сосудам, воспроизводят по форме золотые и серебряные сосуды, найденные в Аладжа Хейюк и других местах, которые в качестве предметов торговли обычно получали быстрое распространение.) Таким образом, едва ли возможно относить начало Трои II ко времени на много позже 2500 г., а Троя I вполне может быть отнесена к2750 г. до н. э. Более высокие даты Бледжина 1 вызывают всеобщее возражение.

Троя I представляла собой уже небольшой поселок-город, окруженный массивной каменной стеной. Управление, вероятно, находилось в руках какого-то вождя; длинный прямоугольный зал 12,8X5,4 м со входом через портик, расположенный в западном конце, очевидно, был его дворцом. Но до тех пор, пока не будут опубликованы данные всех новейших открытий, более полная и точная картина древнейшей цивилизации в Северо-Западной Анатолии может быть создана путем дополнения материалов, собранных в Трое, данными, добытыми при раскопках могильника в Иортане, в Мизии и пяти налегающих один на другой городов Терми на Лесбосе, из которых I—IV соответствуют по времени Трое I.

Даже древнейшее поселение состояло из тесно лепившихся друг к другу двухкомнатных домов (часто в виде длинных прямоугольников), которые образуют хорошо различимые, но кривые и узкие улицы. Стены из сырцового кирпича покоились на основаниях из камней, положенных иногда (в Терми I и IV и в Трое I) не горизонтально, а наклонно, «в елку», — способ, часто применявшийся при кладке кирпичей в архитектуре раннединастического Шумера. Двери, как и в Месопотамии, вращались на оси, в углублениях пяточных камней. В некоторых домах в Терми имелись низкие глиняные печи со сводчатым верхом высотой только 90 см. В полях зданий (Особенно в Терми III) часто можно встретить ямы (бофры), тщательно обмазанные глиной.

В основе хозяйства Анатолии лежало возделывание пшеницы, ячменя, проса, вероятно, овощей, а, возможно, также винограда и фруктовых деревьев, разведение крупного рогатого скота, овец, коз и свиней и, наконец, ловля рыбы на удочку и сетями. Топоры и изредка тесла изготовлялись путем шлифовки и полировки из различных камней и из оленьего рога, в котором делалось проушное отверстие; в качестве ножей и вкладышей для серпов употреблялись кремневые пластинки, обработанные просто отжимной техникой. В Терми I или II встречаются уже каменные боевые топоры с цилиндрическим обухом; их форма свидетельствует о местном происхождении богато украшенных топоров, подобных образцу на рис 21, 1. (Каменные боевые топоры применялись в четвертом тысячелетии в Месопотамии, хотя они и известны только по глиняным моделям культуры аль-Убаид.) Заостренные с обоих концов костяные отщепы служили наконечниками — стрел. Имелось и другое оружие: камни для пращи и шаровидные каменные булавы.

Между тем благодаря торговле появился уже металл даже на Лесбосе. В Терми I и Трое I имелись уже специальные мастера по металлу. В Терми на уровне материка был найден тигель; во всех слоях сравнительно часто попадаются металлические булавки и мелкие украшения. Большинство предметов изготовлялось из чистой меди, но одна булавка из Терми II содержит целых 13% олова; там же в IV городе был найден браслет, сделанный целиком из этого редкого металла. Ко времени Терми II и III металл стал настолько обычен, что люди теряли даже крупные орудия, которые теперь обнаруживают современные археологи. Среди этих орудий попадаются долота с округлым обушком, встречающиеся в Египте и во времена Джемдет Насра в Шумере, плоские топоры, один топор с образованными путем отковки небольшими закраинами 2 и кинжалы с плоским черешком, но еще без ярко выраженного продольного ребра, типа образцов на рис. 20, 2—4. Хотя мы и не находим среди металлических изделий Западной Анатолии столь типичного для Месопотамии проушного топора, достаточно кинжалов и булавок, чтобы убедиться, что местные металлурги были последователями скорее азиатской, чем египетской школы ремесла.