У истоков древнерусской народности - [32]

На основании всего этого Б. А. Рыбаковым была высказана интересная гипотеза о племенном составе древнейшей Руси. Русы, предполагает он, жили тогда на Днепре между полянами и уличами. Их основная территория находилась в поречье двух правобережных днепровских притоков — Роси и Тясмина, там, где сосредоточена топонимика с корнями «рос» и «рус» (Рось, Росава, Ростовица, Русская Поляна между Днепром и Тясминым, Переяславль-Русский на левом берегу Днепра). Это и была «Русь внутри Руси».

Русам принадлежали древности с зооморфными и антропоморфными фибулами и односпиральными височными кольцами. Ими были зарыты в землю знаменитый Мартыновский клад, найденный на Роси, клад из с. Хацки, клад из с. Малый Ржавец и др. На вещах Мартыновского и Хацковского кладов имеются изображения тамги той же схемы, как известные «знаки Рюриковичей». Поселением русов было Пастырское городище в бассейне Тясмина, где найдено большое количество фибул, височных колец и других характерных предметов убора и украшений VII–VIII вв. Возможно, что древним центром русов был город Родня, находящийся около устья р. Роси, где также были сделаны соответствующие находки.

Восточнее русов, в глубинах лесостепного Левобережья, лежала область еще одного «племени», оставившего клады и другие находки, особенностью которых было наличие двухспиральных височных подвесок. По мнению Б. А. Рыбакова, эти украшения являются непосредственным генетическим предшественником северянских спиральных височных колец XI–XII вв. Здесь, на востоке Среднего Поднепровья, жили древние северяне — север.

Им принадлежали Новый Суджанский клад, клад из Новой Одессы, Колосковский клад и др.

Северными соседями древнейших русов были поляне. Граница между ними и русами, как предполагает Б. А. Рыбаков, проходила по водоразделу Роси и более северного правого притока Днепра — р. Красной. В земле полян, в частности на территории Киева, также известны находки вещей третьей четверти I тыс. н. э. типа «древностей русов». Но особенно характерными для древнейших полян в ранний период являлись, по Б. А. Рыбакову, вещи с эмалью северных типов. Такое предположение было высказано им впервые в 1947 г.[62] Территория полян определялась тогда несколько иначе, чем в работе «Древние русы». Она включала в свои границы и Поросье, и бассейн Тясмина. Русы и поляне выступали в работе 1947 г. недифференцированно («поляне-русь»). Теперь, в работе 1953 г., те и другие определились. Поляне и русы отличались друг от друга по предметам убора и украшениям, указывающим на различные связи. «Жители Киевщины, носители эмалевых фибул (поляне, — П. Т.), были связаны с землями радимичей, вятичей, кривичей и литовцев». Вещи из земли русов «свидетельствуют о постоянных связях со степью, с лежащими по ту сторону степи городами Причерноморья».[63]

Итак, русы, по Б. А. Рыбакову, — это первоначально одна из восточнославянских группировок, входивших, возможно, в антский союз племен. «Борьба с гуннами и аварами на всей южной границе славянства, а также начавшиеся в VI в. походы и передвижения славян в глубь Византии перекроили группировки славянских племен. В VI в. юго-западные антские племена были объединены в союз волынян, а на юго-востоке, там, где приходилось прежде всего встречать идущие из степей опасности, сложился союз племен, получивший имя Руси… В состав русского племенного союза несомненно входили сами русы (росы) и северяне (север)… возможно, что несколько позднее в русский союз вошли и киевские поляне… и днепровские уличи».[64] В недрах русского племенного союза мало-помалу складывались элементы государства— предшественника Киевской Руси. Вместе с тем этот союз послужил ядром, вокруг которого стала формироваться древнерусская народность.

Истоки всех этих племен — полян, северян, русов, уличей — Б. А. Рыбаков искал тогда в среднеднепровском населении первой половины I тыс. н. э., известном по древностям черняховской культуры, что не подтвердилось в ходе дальнейших исследований.

По следам обитателей древнейшей Русской земли

1

Выводы археологического раздела работы Б. А. Рыбакова «Древние русы», как уже указывалось, представляли собой, конечно, не более чем гипотезу. Убедительность ее отдельных частей была далеко не равноценной. Наиболее близким к истине можно было считать основное положение — то, что «древности русов» являются остатками культуры славянских среднеднепровских племен третьей четверти I тыс. н. э. Это более убедительно, чем мысль А. А. Спицына, назвавшего их «древностями антов». Лишь предположительными являются попытки Б. А. Рыбакова охарактеризовать по археологическим данным отдельные племена и их взаимоотношения друг с другом. И уже совсем гипотетичной представляется мысль об особом славянском племени русь и его археологической атрибуции. Летопись нигде не говорит о таком племени, равнозначном полянам, древлянам, северянам, кривичам и др. Русь — своеобразное явление. Но и этой части гипотезы Б. А. Рыбакова нельзя отказать в праве на существование и в то время ей трудно противопоставить какие-либо другие соображения. Если древнейшая русь была племенем, то, по всем данным, она должна была находиться где-то здесь, на юго-восточных рубежах славянства, по соседству с миром степей.