У Финского залива - [9]
Шрифт
Интервал
И пенятся ушаты водяные,
И бродят: дрожь и пасынки тоски;
Вон с грохотом сосульки ледяные
Рассыпались на мелкие куски.
Болотный бред… В ознобе вся столица.
Клубится пар из свалки городской.
О, Петербург, подвальная грибница,
Лишайник дум и страсти молодой!
Петербург
Меж тонких льдин вода струится;
И отсвет уличных огней
Винтами яркими крутится
В стекле Петропольских зыбей.
Вон там лиловыми дугами
Ряды сияют фонарей;
Двумя живыми ручейками
Толпа встречается людей.
Люблю тебя, Нева седая,
И льдов твоих звенящий треск, —
И бег и вспышки звезд трамвая,
И гул, и проволоки блеск;
И снег сыпучий под санями,
Подушки шапок кучерских,
И понукание конями,
И пар моторов деловых.
Люблю я конок ход ленивый,
И дребезжанье стекол их, —
Зимы рисунок прихотливый
На окнах лавок городских.
Люблю по Невскому прогулки,
Гостиный двор и каланчу,
Мосты, сады и переулки,
В часовне бедную свечу,
И звон колоколов собора,
И колокольню в синей мгле,
И на коне с грозою взора
Петра на северной скале.
Люблю Царицын луг веселый,
Полеты легких скакунов,
И грохот конницы тяжелой,
И лес кудрявых казаков; —
И раны старых гренадеров
Курносых Павловских солдат, —
И сталь штыков, и блеск манерок,
Громовый «Здравия» раскат.
Люблю зеленые лафеты
И дула пушек полевых,
А в полдень грозные приветы
Из жерл орудий крепостных.
Люблю, когда по тротуарам
Скользит, снует толпа теней,
Когда седым клубятся паром
Бока и ноздри лошадей;
— Ветвей волшебные наряды,
И синий снег в морозный день,
И солнца пурпурные взгляды,
Огонь костра, и дым, и тень.
Люблю старушек я в морщинах,
Таких, которых на картинах
Живописуют мастерски
Рембрандта смелые мазки.
Люблю ланит рассвет прекрасный
И две богатые косы,
И взор восторженный и ясный,
Как капли утренней росы.
Скажи, о юность, что милее
И вдохновеннее тебя?
И я когда-то был нежнее, —
Я помню в юности себя.
И я мечтал и строил замки,
И мысль, не втиснутая в рамки,
Бродила вольно; я горел
И ни о чем не сожалел.
Мы все тогда поэты были;
Свежи, как майская листва,
Мы утром дней не дорожили,
Как лучшим даром естества.
Но прочь, собравшиеся складки!
Мгновенья прожитые сладки.
Вздыхать о прошлом не хочу,
Но в свой размер его включу.
Влюблен я в Пушкинские ямбы,
Порой летучие, как пух,
(В их честь слагал я дифирамбы)
Они пленяют русский слух.
Я в Руси
Моей матери
Я в Руси. О Руси я скорблю.
Не за тем ли, что Русь я люблю?
Не за тем ли, что скорби полна
Непутёвая эта страна, —
Этот пьяный, измученный край,
Этот ад, но и — будущий рай?
Огонёчками сердца делюсь,
Я с Тобою, болезная Русь!
С полурусскою кровью я твой,
И спасибо за хлеб трудовой.
Ты вскормила, взрастила меня, —
И должник перед Матерью я.
И он мой — колокольный твой звон,
Заревой, но и жуткий, как стон.
Купола в осиянности звезд,
И честной златосолнечный крест,
И всё то, что не выразить мне,
Что дрожит на Святой по весне,
Все приемлю и нежно люблю —
Вот зачем о Руси я скорблю.
Святой Руси
Всеблагостной любви приблизилась пора.
Россия, обрати к вершинам звездным ухо!
Омытая в волнах широкого Днепра,
Воскресни радостно! Крестись в купели Духа.
Твои орлы с небес взирают на Тебя,
И сонм твоих святых на облачном подножье
Ждет жатвы сладостной. Народы возлюбя,
Неси ослепшим свет! Воспрянь! — То Дело Божье.
Грядущей Руси
Сберем лучи, исшедшие с небес!
Шлют звезды нас на подвиг всеблаженный.
О, Русь Христа, собор, ковчег чудес,
Вся в ризах дня, жги вестью вдохновенной!
Причастница апостольских трапез,
Приемли, Русь, распятие вселенной!
Как крест сияй сквозь облачный завес,
Как маковки твоей Москвы священной!
И что тебе китайский ураган?..
Се, Иисус над пеной желтой бури!..
Се, горний гром… и замер океан…
То «С нами Бог» трубит трубач в лазури;
«Иммануил» гудят колокола…
И длань Его Россию вознесла.
ИЗ СБОРНИКА «ПОД ДАЛЕКИМИ ЗВЕЗДАМИ» (Париж, 1929)
Поэтам
Цветы поэзии все, все меня пьянят…
Я пью целебный нектар их, иль яд.
Цветы ли зла, дурманный мак Бодлэра, —
В чьей сумрачной душе жила святая вера;
Эдгара По мечту — цвет лилий снеговой;
Подсолнечник ли Уайльда золотой;
Отраву красных Брюсовских камелий;
Светланы Бальмонта, венцы его бромелий —
Их всех приветствую. Мне дорог твой наркоз,
«На горечи креста услада роз» —
Твой, Эроса певец, мед благовонный, —
Иванов Вячеслав, теург наш озаренный;
И множество иных задумчивых цветов
Хвалить мой стих торжественно готов.
20 октября, 1913 г. Финляндия
Лунная Газэла
Горят на водах блестки лунные.
Кочуют тучки шелкорунные;
Плывет луна в червонном золоте.
Глядятся в воды звезды юные.
Журчат и плещут, в свете месяца,
Ручьи, ключи золотолунные…
Не здесь, не здесь лишь ты, любимая;
Но все газэлы нежнострунные —
Дары глазам твоим газелевым.
С тобой ходил в полночь на дюны я
В Суоми каменной, рунической
Слагал не северные руны я.
Мне были ближе струны страстные,
Когда на водах блестки лунные.
1914. Финляндия
Слово
Слово — цвет, Слово — дух, Слово — звук,
И — колючее терние мук.
Слово — искристой радости чаша,
Вся душа беспредельная наша…
Что живей в мире снов и гробов,
Что мудрей согласованных слов?
Слово было и будет вовек.
Наречен Им и Бог — Человек;
К Слову словом уснувших зови!
Ты же, Слово, учи нас любви!
27 Декабря, 1921 г. Финляндия
Лермонтову
Оба мы менестрели в Руси снеговой,
Из Британии родом с тобой.
Оба вольные духом, свободы друзья,