У Финского залива - [18]
Шрифт
Интервал
В роще мир окрыленный щебечет,
Свищет, сладко поет средь ветвей.
Есть белесые тучки в высотах.
Начались уж посевы кой-где,
Но, забыв о небесных щедротах,
Сеют люди раздоры везде.
С духом тьмы договор заключили;
Нет ни сварам, ни распрям конца,
От блаженства себя отлучили,
От общенья с гонцами Творца.
Жадность, зависть в себе развивают
И не знают покоя внутри,
Пламя злобы в душе раздувают
Многодарной природы цари.
Почитают за подвиг иные
Даже крохи ничтожных услуг
Жертвам бед — властелины скупые
Все себе загребающих рук.
Не от чистой души, но с расчетом,
Помощь ближним своим подают.
Невдомек этим кривды илотам,
Что за кары их в будущем ждут.
В роще мир окрыленный щебечет,
Свищет, сладко поет средь ветвей,
Солнце яркие отсветы мечет,
И причудлив рисунок теней.
7 мая 1943
«Вот ящерица близ ветвей еловых…»
Вот ящерица близ ветвей еловых,
Накиданных на талый снег весенний,
Меня завидев, вспять спешит со страху
В дыру меж корнем дерева и камнем.
Она, трусиха, быстро ускользнула…
Жаль, безобидная, жаль, что тебя спугнул я…
Бегут, белеясь, зубчатые тучки
По голубому небу; ветер резче
Становится, и трудно закурить мне
Набитую табачным зельем трубку.
Везде кругом и наледь и зажоры.
Ведут ручьи со мною разговоры;
Биясь, змеясь, по-вешнему журчат,
Прилетные певуньи голосят.
1943
«В распри вы меня не вовлекайте!..»
В распри вы меня не вовлекайте!
Я стремлюсь со всеми жить в ладу:
Не вводите в круг своих соблазнов!
Не хочу кипеть в мирском аду.
О религии со мной свободно
Можете беседы заводить,
О Любви, об Истинном и Мудром,
О Прекрасном, Вечном говорить…
Не хочу того или другого
Я судить. Не без греха и сам.
Медленно прокладываю тропы
К неисповедимым небесам.
Не мешайте же моей работе!
В наши дни она всего трудней.
В рабстве у безумных изуверов
Ныне мысли и сердца людей.
Много требуется напряжений,
Чтобы в годы рдяных непогод
Отстоять души живой — твердыню,
Красоты невянущий оплот.
«Дни не проходят не бесплодно. Я тружусь, пишу…»
Дни не проходят не бесплодно. Я тружусь, пишу.
Всё исследую свободно, что в душе ношу,
Все сердечные волненья, сокровенные движенья,
Всё включаю в песнопенья, чем живу, дышу.
Есть конец мирской заботе, горю и нужде,
Но зиждительной работе предан дух везде.
Здесь и в жизни запредельной он творит, могучий, цельный,
Необъятный, беспредельный, не стеснен нигде.
Что века ему и сроки? Что кольцо времен?
И просторный и глубокий ищет правды он.
Полн негаснущих алканий, обладатель ясных знаний
Зрит рожденье мирозданий, свыше вдохновлен.
«Ко многому вещественно-мирскому…»
Ко многому вещественно-мирскому
Здесь на земле
Питаю слабость: к воздуху лесному,
К стволам, к смоле.
Отрадны мне: полей привольных злаки,
Луга, сады,
Холмы, пригорки, долы, буераки,
Игра воды.
Приятны в городах: толпы кипенье
Ширь площадей,
Авто и трамов быстрое движенье,
Блеск фонарей,
Кино, театры, цирки и музеи,
И купола,
На кладбищах — кресты и мавзолеи,
И храмов полумгла.
Любезны: статуи, книгохранилищ
Тьма,
Труд университетов и училищ,
Дворцы, дома.
Люблю простор и суету вокзалов,
Гул поездов,
В буфетах — снедь и пенный хмель бокалов.
Прощальный мах платков,
Но радостнее — самопогруженье,
Духовный мир,
И чувств и мыслей тонких очищенье,
Идеи пир.
Заколдованный дворец (Э.А. По)
В изумруднейшем из долов,
В добрых ангелов стране,
Весь в лучах дворец роскошн ый
Поднимался к вышние.
В мире дум единовластном
Он стоял;
Крыл над зданьем столь прекрасным
Серафим не простирал.
Стяги желтые, златые
Плыли, славою полны —
Это было в дни былые,
В мраке старины.
В то время негой дуновений
Эфир играл;
Вдоль бледных, пышных укреплений
Крылом душистым пролетал.
Гость долины беспечальной
В два лучистыя окна
Зрел, как духов музыкально
Лютни двигала струна
Вокруг престола, где блистая,
Порфирогенет,
В сияньи славы восседая,
Был пышной мантией одет.
Пылала дверь чертогов славных
В рубинах, в жемчугах;
Хор эхо плавных, плавных, плавных,
Весь в искрах и лучах
Входил в нес; и сонм отзвучий
Подолгу пел
Владыки мудрость, ум могучий,
И гимн божественно звенел.
Но тени в грустных одеяньях
Напали на страну даря…
Скорби! В пурпуровых сияньях
Над ним уж не взойдет заря.
И слава, что когда-то рдела,
Цветком цвела,
Теперь, как сказка, потускнела,
Забвеньем поросла.
И вот в долине сиротливой
Сквозь окон алый свет глядят,
Как тени грезой прихотливой
Под песнь нестройную скользят,
Как быстрых, мрачных рек теченье
Чрез бледный вход,
Простясь с улыбкой, привиденья,
Смеясь, уносятся вперед.
СТИХОТВОРЕНИЯ РАЗНЫХ ЛЕТ (Не вошедшие в книгу «У Финского залива»)
Дорожка к озеру
Дорожка к озеру… Извилистой каймою
Синеют по краям лобелии куртин;
Вот карлик в колпачке со мшистой бородою
Стоит под сенью астр и красных георгин.
Вон старый кегельбан, где кегля кеглю валит,
Когда тяжелый шар до цели долетит…
Вот плот, откуда нос под кливером отчалит,
Чуть ветер озеро волнами убелит.
А вон и стол накрыт… Бульон уже дымится.
Крестясь, садятся все… Вот с лысиной Ефим
Обносит кушанье, сияет, суетится…
Что будет на десерт? Чем вкусы усладим?..
Насытились… Куда ж? Конечно, к педагогу!
Покойно и легко; смешит «Сатирикон».
Аверченку подай! Идем мы с веком в ногу;
Твой курс уж мы прошли, спасибо, Пинкертон!
Уж самовар несут… Довольно! Иззубрились!
Краснеют угольки. Заваривают чай…