— Не надо придавать этому значения, — сказала девушка. — Пошли.
— Но у меня больше нет ни дома, ничего. Сегодня был кошмарный день… Я заговорился с мадам Войтинович и забыл папку с нотами…
— Ты всегда был рассеян, — прервала она его. — Пошли…
— Но куда? Куда? — чуть ли не закричал Гаврилеску. — В моем доме поселился какой-то, я забыл его фамилию, но совершенно незнакомый мне человек… И хоть бы он был дома, чтобы мы могли ему объяснить… Так нет, он уехал на воды…
— Идем же, — позвала девушка, сплетая свои пальцы с его и увлекая за собой в коридор.
— Но у меня и денег нет, — упавшим голосом признался Гаврилеску. — И как нарочно, когда денежная реформа и подорожал трамвай…
— Ты все такой же, — смеясь, сказала девушка, — всего боишься…
— Из знакомых никого не осталось, — не унимался Гаврилеску. — Все разъехались по курортам. А мадам Войтинович, у которой я мог бы одолжить, говорят, уехала насовсем в провинцию… Ах, моя шляпа, — спохватился он, поворачивая было назад.
— Оставь, — сказала девушка. — Она тебе больше не понадобится.
— Да почему же? — Гаврилеску попытался высвободить руку. — Это очень хорошая шляпа, почти новая.
— О чем ты? — удивилась девушка. — Тебе все еще мало? Ты не понимаешь, что с тобой происходит, что уже произошло? В самом деле не понимаешь?
Гаврилеску заглянул ей в глаза и вздохнул.
— Я немного устал, — сказал он. — Прости меня. День был кошмарный… Но теперь мне как будто лучше…
Девушка повела его за собой — через двор, через калитку, которую не пришлось больше открывать, — и так же легко втянула в пролетку, где на козлах ждал их, подремывая, извозчик.
— Но я клянусь тебе, — начал шепотом Гаврилеску, — даю слово чести, что я без гроша…
— Куда, барышня? — подал голос извозчик. — И как вас везти? Шагом или пошибче?
— Поезжай к лесу, длинной дорогой, — велела девушка. — И не гони. Мы не торопимся.
— Эх, дело молодое, — вздохнул извозчик и с посвистом тронул.
Она держала его руку в своих, но голову откинула на спинку сиденья, лицом к небу. Гаврилеску смотрел на нее, неотрывно, силясь понять.
— Хильдегард, — наконец не выдержал он. — Со мной и правда что-то творится, а что, я не знаю. Если бы я не слышал собственными ушами, как ты говоришь с извозчиком, я подумал бы, что это мне снится.
Девушка повернула к нему голову и улыбнулась.
— Снится, всем нам снится, — сказала она. — Так это начинается, похоже на сон…
Париж, 1959 г.
