У Черных рыцарей - [24]
И это второе впечатление куда ближе к истине, нежели первое.
Этот полуресторан-полугостиница на самом деле представляет собой перевалочную базу школы «рыцарей благородного духа», созданной в своё время Агнессой Менендос.
Вдова дона Карлоса уже ликвидировала свои дела в Мадриде, лишилась роскошной виллы в Сан-Рафаэль и вместе с больной дочкой живёт здесь в отдельном особнячке, стоящем за оградой школы, расположенной в бывшем католическом монастыре.
Впрочем, на некоторое время оставим Агнессу и Иренэ и вернёмся к событию, которое так волнует руководителей школы «рыцарей благородного духа» вот уже на протяжении двух недель.
Наш старый знакомый, а ныне начальник этого своеобразного учебного заведения, Иозеф Нунке, две недели тому назад вернувшись из таинственного путешествия, привёз больного, которого никак не удаётся поставить на ноги. Приглашённый в помощь собственной медслужбе школы известный невропатолог из Жероны, профессор Кастильо, уже неделю бьётся над тем, чтобы вывести больного из шокового состояния. И ничего не может сделать. Он даже не обещает улучшения в будущем: сомнительно, чтобы бедняга выкарабкался и стал здоровым человеком.
А Нунке и не скрывает, как важно для него, чтобы в ходе болезни наступил перелом. Он готов удовлетворить любые требования профессора, сколько бы это школе не стоило, он готов обеспечить любой, самый тщательный уход, только бы пациенту стало лучше.
Профессор Кастильо и сам видит, какое значение придаёт Нунке выздоровлению неизвестного молодого человека. Дежурный врач трижды на день должен информировать руководителя школы о состоянии больного, а вечером докладывает сам профессор. И тогда между ним и Нунке происходит почти одинаковый диалог:
– Могу ли я завтра поговорить с ним или хотя бы навестить его? – спрашивает Нунке, выслушав очередное сообщение.
– Боюсь, это лишь ухудшит состояние.
– А может быть, наоборот, выведет из проклятого шока?
– Нет! Я не могу рисковать.
Этим категорическим возражением обычно и заканчивается их вечерний разговор.
На двенадцатый день пребывания профессора в школе (и на девятнадцатый со дня появления в школе больного) вечерний разговор закончился совсем иначе.
– Должен признаться: я не гарантирую молодому человеку выздоровления ни сейчас, ни в ближайшие дни, – устало произнёс профессор – Время в таких случаях единственный врач. Время, уход и покой. Да ещё свежий воздух. Я считаю своё дальнейшее пребывание у вас нецелесообразным.
– Почему?
– Я посоветовал коллеге, – профессор вежливо поклонился в сторону школьного врача, – вынести из комнаты больного всё, что напоминает ему о болезни… Все эти пузырьки, баночки, шприцы – вон! Если вам знакомы прежние склонности вашего подопечного, окружите его привычными для него вещами, дайте то, что он раньше любил. То есть создайте такую обстановку, к которой он привык… Больной любил вино или бренди?
Нунке отрицательно покачал головой.
– Жаль, рюмка вина хорошо тонизирует организм. И она не помешает вашему… ну, скажем, приятелю или знакомому… Загадочный ход болезни – впервые у меня в практике!
– Вы отказываетесь от дальнейшего лечения? – уточнил Нунке.
– Не отказываюсь, но говорю об особом случае. Нет оснований злоупотреблять инъекциями, порошками, микстурами, если больной на них не реагирует. Природа с её грандиозным потенциалом часто бывает мудрее нас, врачей.
Нунке отвернулся от окна и несколько мгновений задумчиво смотрел на бывший монастырский сад.
– А зайти к нему, наконец, можно? – раздражённо спросил он.
– Я не знаю, при каких обстоятельствах всё это случилось. Если вы в какой-то мере причастны к пережитому беднягой, я бы советовал подождать. Всё, что напоминает обстановку или причину заболевания, может вызвать тяжёлые осложнения. Если же…
– Хорошо, я это учту, – прервал профессора Нунке. – Спасибо за все хлопоты! Надеюсь, вы не откажетесь принять участие в консилиуме, если в этом возникнет необходимость?
После отъезда профессора в Жерону Нунке ещё долго шагал по кабинету, что-то обдумывая. Наконец позвонил.
– Мундир оберста немецкой армии! – приказал он дежурному.
Надев парадный мундир и прицепив к нему несколько крестов и медалей, Нунке направился в дальний конец коридора. Врач, семеня, спешил за начальником и, когда тот подошёл к двери, забежал вперёд, чтобы отпереть её.
– Я войду один, – остановил врача начальник школы. – Но будьте поблизости: в случае чего я позову вас.
Комнат, отведённых больному, было две. Первая, в которую вошёл Нунке, служила кабинетом и гостиной. Письменный стол, на нём домофон, диван, несколько стульев, круглый столик, стенной шкаф – вот и всё убранство комнаты. Окинув долгим взглядом вещи и даже стены, Нунке на цыпочках направился в другую комнату, служившую спальней. Она тоже была обставлена чрезвычайно скромно: широкая деревянная кровать с тумбочкой у изголовья, вешалка для одежды, маленький столик с домофоном. Дверь сбоку вела в туалет.
Если первую комнату щедро освещала пятиламповая люстра, то в спальне царил полумрак – свет едва пробивался из-под тёмного абажура настольной лампы. Нунке, очевидно, хорошо были знакомы эти апартаменты, потому что он мигом нашёл за дверью выключатель. Под потолком вспыхнул огромный матовый шар. Придвинув стул к кровати, Нунке уселся в ногах больного.
Роман «И один в поле воин» рассказывает о подвиге советского разведчика, проникшего в самое логово врага. Его жизнь, борьба, связи с французскими партизанами, с гарибальдийцами в оккупированной немецкими фашистами северной Италии легли в основу первой книги романа.
Роман «Гроза на Шпрее» является заключительной частью трилогии Ю.П.Дольд-Михайлика «И один в поле воин», которая впервые издается на русском языке.Григорий Гончаренко, теперь уже некто Фред Шульц, в первые послевоенные годы активно действует в Германии и Италии, вскрывая зарождающиеся очаги неонацизма, который вновь поднимает голову в Европе. Увлекательно и живо написанный роман держит читателя в напряжении и привлекает своей искренностью и психологической достоверностью, а, главное — он чрезвычайно современен, ибо проблемы, поставленные в нем, тревожат мир и сегодня, перешагнув границы России.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Они брат и сестра в революционном Петрограде. А еще он – офицер за Веру, Царя и Отечество. Но его друг – красный командир. Что победит или кто восторжествует в этом противостоянии? Дружба, революция, офицерская честь? И что есть истина? Вся власть – Советам? Или – «За кровь, за вздох, за душу Колчака?» (цитата из творчества поэтессы Русского Зарубежья Марианны Колосовой). Литературная версия событий в пересечении с некоторым историческим обзором во времени и фактах.
Кристиан приезжает в деревню и заселяется в поместье. Там он находит дневник, который принадлежит девочки по имени Анна. Которая, по слухам, 5 лет назад совершила самоубийство. Прочитав дневник, он узнаёт жизнь девочки, но её смерть остаётся тайной. Потому что в дневнике не хватает последних страниц. На протяжении всей книги главный герой находит одну за другой страницы из дневника и узнаёт страшную тайну смерти девочки. Которая меняет в корне его жизнь.
С младых ногтей Витасик был призван судьбою оберегать родную хрущёвку от невзгод и прочих бед. Он самый что ни на есть хранитель домашнего очага и в его прямые обязанности входит помощь хозяевам квартир, которые к слову вечно не пойми куда спешат и подчас забывают о самом важном… Времени. И будь то личные трагедии, или же неудачи на личном фронте, не велика разница. Ибо Витасик утешит, кого угодно и разделит с ним громогласную победу, или же хлебнёт чашу горя. И вокруг пальца Витасик не обвести, он держит уши востро, да чтоб глаз не дремал!