У черного дуба с красной листвой - [27]

– А ты подумал, кто может это сделать? Мальчик любого в клочки разметает, или в насекомое обратит. У нас же на районе настоящий волшебник завелся, не отдающий отчет своим силам, – сказал я.

– О, черт. Эпическая сила, это очень плохо. Что же мы делать будем?

Красавчег огорчился, черты его лица разгладились, превращая его в грустное страшилище.

– Подбрось и выбрось, есть у меня одна мыслишка.

Телефон Ника зазвонил. Несколько минут он разговаривал, а когда повесил трубку, сообщил:

– Мальчик среди граждан Большого Истока не зарегистрирован.

– Что это значит?

– Он не наш. Он пришлый. Откуда? Кто он? Вот в чем загадка?

– Возможно, я смогу это узнать, если поработаю с ним. Но для этого нам нужно поймать его. Поехали, времени нет, – сказал я, поднимаясь из кресла.

– Куда едем?

– К Диме Стекляшке. Он очень не вовремя завязал с выпивкой.

* * *

Стекляшка жил в старом доме на Гремучей улице, на другом конце Большого Истока. Обычно в это время суток он прохлаждается где-то на улице, совершает экскурсию по барам и кафешкам пока не станет совсем невидимым, но в свете последних событий я все же решил его проверить на квартире. Если он до сих пор не развязал галстук, то что ему делать в злачных заведениях. По дороге мы заглянули в магазин и купили три бутылки водки. Без этого зелья нам сегодня не обойтись.

Квартира Стекляшки находилась на последнем шестом этаже. Лифта в доме не было, а подъезд был загажен, словно его оккупировала целая стая бомжей, которых у нас на Большом Истоке отродясь не водилось. Ничего удивительного, на этой улице живут неблагополучные личности, находящиеся на особом счету у кентавров. Стекляшка к ним тоже относился.

Он открыл дверь сразу, хотя звонок не работал, и нам пришлось стучать. Выглядел устало и печально, но заметил меня и лицо его прояснилось.

– Преподобный, какими судьбами. Уж никак не ожидал вас увидеть у себя. Прибрался бы.

Он пропустил нас в квартиру. И я оценил размер грядущей приборки. Чтобы навести здесь порядок, проще устроить пожар, чтобы весь ненужный хлам вместе с грязью сгорел.

– Присаживайтесь, – гостеприимно предложил Дима.

Я окинул взглядом комнату, но места куда можно было приземлиться не нашел. Два табурета были завалены какими-то старыми газетами, да грязной одеждой хозяина конуры, на кровати ворох одеял и подушек, было видно что он только что оттуда выбрался, на столе грязная посуда, пепельница полная окурков и пустая банка из-под селедки, только винный соус и остался.

В комнате царил сумрак из-за плотно зашторенных окон.

Заметив наше замешательство, Дима свалил весь хлам с табуреток себе на кровать и показал на них. Мол, безопасно. Я заставил себя сесть, разговор предстоял серьезный. Убедить Стекляшку покончить с завязкой, задача не из легких. Если Дима что-то для себя решил, то будет стоять до последнего. Аргументы, чтобы его переубедить, должны быть железными, ну или по-крайней мере чугунными. Иначе все напрасно. Даже мой талант не поможет.

Я вкратце рассказал о событиях последних дней, обо всех чудесах, что творились на улицах Большого Истока. Стекляшка ничего об этом не знал. Он все время провел дома, попивая минеральную воду, остатки упаковки еще стояли возле батареи, и читая старые газеты. Дима регулярно покупал все газеты с Большой земли и местное издание, но никогда их не читал, складывал дома стопками. До той поры, пока не завязывал с выпивкой, тогда видно от накатывающей на него депрессии он углублялся в прессу и прочитывал за раз все выпуски, при этом не пропуская ни одной статьи. Была за ним такая особенность.

– Зачем вы мне все это рассказываете, преподобный? – спросил он, с подозрением косясь то на меня, то на Красавчега.

Ник скривился, пытаясь придать лицу самое обворожительное выражение.

– Я еще не успел тебе сказать, что за всеми этими событиями стоит маленький мальчик. Он не местный. Кто такой? Нам еще предстоит узнать. По всей видимости он проказничает. Пока это рабочая версия.

– Ну а я тут при чем?

– Мы знаем кто виновник всех происшествия, нам надо его задержать. Но беда в том, что подобраться к нему безнаказанно не удастся. Мальчик любого по кирпичикам разберет, если заподозрит неладное.

– И что? – спросил Стекляшка.

Он уже, кажется, догадывался о чем я собираюсь его попросить.

– У меня есть для тебя дело.

– Нет, – отрезал Дима.

– А все же…

– Ни за что.

– А если подумать?

– Ни в коем случае, – твердо стоял на своем Стекляшка.

Мы пререкались минут тридцать. Красавчег то и дело болезненно смотрел на часы. Времени и правда почти не осталось. В то время как я уламываю выпить Димона, в городе происходит черти что. Не было печали, как говорится, да черти накачали. Но Стекляшка был тверд, неуступчив и упрям, словно критский бык. Я объяснял ему, что каждый талант нужен, вот и его потребовался. Он принесет пользу, если Дима выпьет пару-тройку рюмок. Но Стекляшка упорствовал. Хочу мол маму проведать на Большой земле, надоело быть альтером, хочу домой к обычной жизни. Пить больше не буду и не уговаривайте.

Я и сам не понимаю, как мне все же удалось его уболтать, как получилось сломать его упорство, но Стекляшка сломался и сдался. Я коротко объяснил ему, что от него требуется. Мы распечатали бутылку водки, налили две стопки, и Дима обе выпил.