Тюряга - [26]

Фрэнк в ужасе очнулся, и теперь тюремные стены его камеры показались ему домашними и родными по сравнению с тем, что он только что видел. Фрэнк посмотрел на свою левую ногу, которая лежала поверх одеяла. Она сильно распухла и Фрэнк чувствовал, что она горит, как в огне. Голова его шла кругом. Он снова забылся, и снова ему явился кошмар. На огромных коньках-топорах Грейвс наезжал и наезжал на его отца. С диким воплем Фрэнк бросился на Грейвса, прыгая на одной ноге, другую он держал, как дубинку, в руках. Она уже заледенела и теперь напоминала палицу. Фрэнк ударил со всего размаха Грейвса по голове и вогнал его в лед по пояс. Он снова размахнулся и снова ударил. На этот раз Грейвс ушел под лед с головой. Кровавое пятно расплывалось под ледяной поверхностью. Покончив с Грейвсом, Леоне обернулся к Драмгулу. Тот замер и начал сильно задрожать.

— Ну что, может быть, почитаешь мне вслух? — спросил Леоне.

Его нога превратилась в острое копье, сверкающее своим наконечником.

— Ну, начинай!

— «Копна кишок между колен свисала…» — начал Драмгул.

Фрэнк размахнулся копьем и ударил Драмгулу в живот. Дымящаяся кровавая масса вывалилась из раны и повисла отвратительными гирляндами между колен Драмгула.

— Дальше! — скомандовал Фрэнк.

— «… виднелось сердце с мерзостной мошной…» — продолжил искривленным от ужаса ртом Драмгул.

Фрэнк вонзил копье в грудь и, зацепив сердце, вырвал его и запихнул в обезображенную массу дергающихся трубок, которую представляли из себя кишки.

— Продолжай! — крикнул он.

— …«где съеденное превращалось в кало».

Огромная, величиной с шкаф, бумажная кипа появилась подле казнимого Драмгула. Ветер разметал несколько листов. «Приговор» было написано крупными буквами на каждом из них, а дальше фамилия осужденного и мелкий текст. Фрэнк наколол на копье несколько листов и сунул их в рот Драмгулу. Потом еще, еще… Бумага переваривалась на глазах и вываливалась дерьмом из распоротых кишок. Постепенно Драмгул исчез в куче своего собственного говна. Задул ледяной ветер, и дерьмо замерзло. Драмгул оказался по голову замурованным. Фрэнк поднял топор, лежащий на льду и размахнулся, чтобы снести Драмгулу голову, но ледяной ветер вдруг подхватил Фрэнка и понес над стадионом, над тюрьмой, унося все дальше и дальше.

23.

Как-то, через несколько дней после того, как Фрэнк оправился и приступил к работе в котельной, к нему в кочегарку зашел Даллас. Фрэнк виделся с Далласом почти каждый день, но каждый раз рядом был Джон. Между тем Фрэнк заметил, что Далласу нужно о чем-то с ним поговорить. Фрэнк только что закинул последнюю лопату и прикрыл дверцу топки, когда вошел Даллас.

— Ну что, — сказал Даллас, — я смотрю, ты уже совсем оклемался. Мечешь, как шагающий экскаватор.

— Да, — невесело усмехнулся Фрэнк.

— Они, конечно, от тебя не отстанут. Тебе и впредь надо быть осторожнее.

— Я давно уже готов ко всему, — сказал Фрэнк.

— Ходят слухи, что Драмгул решил тебя здесь прикончить.

— Кто это говорит?

— Да ребята из пятого блока. Говорят, что Палач по пьянке проболтался.

— Когда? — спросил, помолчав, Фрэнк.

— Я не знаю. Про это не говорили ничего. Фрэнк достал сигареты и закурил.

— Я, наверное, скоро отчалю, — сказал Даллас.

— Жду только письма, подтверждающего, что мне помогут устроить заграничный паспорт. Как ты, не передумал в связи с последними событиями?

Фрэнк почему-то вспомнил про Норта, умершего в тюремном лазарете. Да, пожалуй, Даллас прав. С Драмгула станет, он вполне может его, Фрэнка, здесь прикончить. Как же быть?

— Посмотри-ка сюда, — сказал Даллас. — Только быстро.

— Что это?

— Это план тюрьмы.

— Всей тюрьмы? — удивился Фрэнк.

— Почти всей, — ответил Даллас.

— Но откуда он у тебя? Даллас немного замялся.

— Да тут был у меня один кент. Его все психом считали, а он на самом деле был совсем не-псих, просто прикидывался, а сам все досконально разузнал. Он этот план чертил десять лет. А сам так и не успел воспользоваться.

— А что с ним стало? — спросил Фрэнк.

— Он умер в лазарете, — Даллас помолчал. — Заражение крови, — добавил наконец он.

— И успел его тебе передать?

— Ты что, мне не доверяешь?! — вспылил Даллас. — Я же сказал, что он был мой кент. Кому он еще мог передать то, что было в его жизни самым важным? Не Драмгулу же.

— Да не нервничай ты, — дружески хлопнул Далласа по плечу Фрэнк. — Что, мне теперь уже и спросить ничего нельзя? Ладно, значит, ты решил линять отсюда.

— Не сидеть же мне здесь все сорок лет! — недовольно отреагировал Даллас.

Фрэнк взял мелкоисчерченный лист бумаги.

— Где мы? — спросил он.

— Вот котельная, — показал ногтем Даллас. — Через канализационный туннель можно добраться до развязки, где за проволочной решеткой, которую можно просто выбить ногой, проходят паровые трубы. По этим трубам можно выбраться на хозяйственный двор. Каждую среду в девять вечера оттуда уходит грузовик с грязным бельем или с теми вещичками, которые делают ребята из четвертого блока. Ты знаешь, что хозяйственный двор со всех сторон окружен колючей проволокой и зэков туда не пускают. Там, считай, уже почти свобода. Грузовик, если и осматривают, то только для галочки в путевом листе. Никому и в голову не может прийти, что зэки могут попасть на хозяйственный двор как-то иначе, чем через проходную, которая охраняется автоматчиками. Ну, что скажешь?