Тюрки или монголы? Эпоха Чингисхана - [38]

И еще другая, не всеми воспринимаемая быль.

«На Ближний Восток пришел ислам, язык которого первоначально был не арабский, а таким же, как и у христиан – языком Единобожия. Этим языком исламский мир пользовался до выхода в свет труда Абу Мансура Мухаммада ибн ал-Азхари, жившего в 891–981 гг. Его «Книга исправлений» стала началом арабского языка и языка современного ислама. Но Корану уже было почти триста лет. Написан он был письмом куфи, потому что арабской письменности при Пророке не было. Язык куфи ученые связывают с письменностью Аршакидов, которая по существу была тюркской, но с применением иранской каллиграфии. И это абсолютно достоверный факт.

В те годы и христиане и мусульмане, обращались к Тенгри, молитвы читали по-тюркски, на языке Единобожия» [61, с. 210].

«V век дал христианам и крест. Греки взяли тюркский символ Неба – аджи и изобразили на нем овцу (агнца), выдав его за символ христианства. Но такое самоволие вызвало протест. Тогда «вспомнив» фразу апостола Варнавы: «В букве Т ты имеешь крест» (Т-образную балку, на которой казнили в Римской империи), они укрепили над ней тюркский аджи (крест). И все.

Получился восьмиконечный крест, знак византийской веры, который передавал смысл христианства – соединение Бога и Христа. Однако крестное знамение осталось тюркским: крест, которым осеняют себя христиане, равносторонний.

Католики поступили иначе. Они удлинили одну сторону равностороннего креста, выразив суть католичества – союзничества. Этот луч указывал на «дорогу открытости», которая вела к кресту, то есть к знаку Бога. Латинский крест появился в VI веке, а после Трульского собора 691 года на нём «распяли» фигурку Христа – легенда обрела плоть и зримый образ» [84, с. 253].

Следует добавить несколько слов по поводу принятия креста римской церковью.

Метаморфоза, происшедшая с вождем гуннов Атиллой при его встрече с делегацией горожан во главе с Папой Римским Львом I в 451 году, некоторые авторы объясняют так.

Папа Римский встал на колени перед вождем гуннов, умоляя его пощадить Рим, не подвергать древний город разграблению и пожарам. На знаменах и штандартах гуннов были изображены равносторонние тенгрианские кресты. Атилла удивился, увидев подобные кресты в руках папской делегации. Неужели единомышленники?

Атилла внял просьбе горожан. Войска кочевников обошли Вечный город стороной. Рим был спасен. Лев I за этот подвиг получил титул Великий.

На фреске Рафаэля, что красуется на станцы д’Элиодоро (апартаменты Папы в Ватикане) сюжет знаменитой встречи изображен с точки зрения католической церкви (заказ 1519 года). Папа Римский Лев I на кроткой серой лошади с непоколебимым спокойствием едет на встречу с царем гуннов. Его сопровождают апостолы с католическим крестом в руках. Атилла, верхом на коне, отпрянув от увиденного шествия, рукой останавливает своих наезжающих гвардейцев.

Важен здесь действительно произошедший исторический момент, который был изображен на художественной картине. А уж, кто как представляет эту сцену – дело индивидуальное, зависит от интеллекта самого зрителя.

Первый европейский путешественник, посетивший ставку Великого хана в XIII веке Плано Карпини относительно веры кочевников, записал следующее: «Они веруют в Единого Бога, которого признают творцом всего видимого и невидимого, а также признают Его творцом как блаженства в этом мире, так и мучений, однако не чтят его молитвами, или похвалами, или каким-то обрядом» [100, с. 11–12].

Другой европеец, монах Рубрук записал: «Не говорите, что наш господин христианин. Он не христианин, а Моал». И монах понял, что население не христианское, хотя, кажется таковым. Далее он пишет: «В первой я нашел некого человека, имевшего у себя на руке крестик из чернил; отсюда я поверил, что он – христианин, ибо на все, что я спрашивал у него, он отвечал как христианин. Поэтому я спросил у него: «Почему же вы не имеете здесь креста и изображение Иисуса Христа? Он ответил: «У нас это не в обычае». Отсюда я поверил, что они христиане, но пренебрегают этим по недостатку образования» [100, с. 159].

На вопрос, как они веруют в Бога. Они ответили: «Мы веруем только в единого Бога». И я спросил: «Веруете ли вы, что Он дух или нечто телесное?» Они сказали: «Мы веруем, что Он дух». Тогда я спросил: «Веруете ли вы, что Они никогда не принимал человеческой природы?» Они ответили: «Никогда» [там же, с. 161].

А вот как описал Рубрук часовню в Каракоруме, которую он принял за христианский храм: «Увидел дом, над которым был крестика. Тогда, сильно обрадовавшись и предполагая, что там находится что-то христианское, я вошел с уверенностью и нашел алтарь, убранный поистине красиво. Именно на золотой материи были вышиты или настланы изображение Спасителя, святой Девы, Иона Крестителя и двух ангелов, причем очертания тела и одежд были расшиты жемчугом. Здесь же находился большой серебряный крест с драгоценными камнями по углам и в середине и много других церковных украшений, а также перед алтарем горела лампада с маслом, имевшая восемь светилен» [100, с. 171].

Вот эти описания первых европейских путешественников, якобы увидевших христианские храмы, породили у европейцев предположения, что на территории Монголии существовали христиане-несторианцы. Основанием для этого послужило сходство тенгрианских крестообразных знаков с символами христианства. Однако это далеко не так. На всей территории Евразийской Степи кочевники почитали тенгрианство еще за тысячу лет до образования христианской религии.