Тюремные дневники, или Письма к жене - [28]
Никаких денег! Лишь бы жить спокойно! Просто жрать, пить, спать, баб ебать! Хоть в нищете!» (Хм… «Жрать, пить, баб ебать…» Однако, какие-то странные у него представления о «нищете».)
Впрочем, напоследок, уже в самом конце нашего на этот раз подзатянувшегося чаепития, наш бедный Вася пытается даже сострить:
«Ребята, сегодня же двенадцатое апреля — день космонавтики! А вдруг сейчас прилетит за нами ракета, и все мы на Луну полетим!» — «Вася, да мы уже и так на Луне!»
13 апреля, воскресенье
Тоже тихий, спокойный, хороший день. Никаких событий. (Пропади они пропадом!)
Вася с Цыганом отправились на прогулку, Вите же с Костей что-то не спалось (как я уже писал ранее, днем они обычно спят — ночью на решке на дороге работают). Пользуясь случаем, поинтересовался их мнением о нашем новеньком.
— Какой-то, — говорю, — он все-таки замученный…
— Это ненадолго, — уверил меня искушенный и многоопытный в таких делах Витя (все-таки шесть с половиной лет в тюрьме!). — На общак вообще такие крендели заезжают! В цирке не увидишь. Такие клоуны.
Скажем, болезни. Заезжает он грязный, насекомые по нему ползают, запах… Ну, вот представь, к нам в хату такой заедет! Ну, нечего делать, его всей хатой моют, стригут наголо, одежду дают. А куда деваться? Ну, он сначала жмется неделю, две… а потом распрямляется — человеком становится! Через две-три недели он уже кричит: «Я мужик! Дайте мне чаю, курево! Я мужик!» А еще две недели назад ходил, на собственный хуй наступал.
— Да, — подхватывает Костя, — такие бесы заезжают!.. Один три года в лесу жил. Из Чувашии приехал, нору в лесу под Москвой вырыл и жил там. Питался тем, что бутылки сдавал. Он в камеру когда вошел, у него ноги по колено черные были. Запах от них!.. Мы его недели две отмывали только.
— А посадили-то его за что?
— Рекламный щит алюминиевый спиздил. Двести килограмм.
— А вообще, Серег, некоторым в тюрьме даже лучше. Я вот, когда на Бутырке сидел, там один у нас был из Ростовской области. Город Шахты. Смотрю, сидит в уголке, ест сечку. Я ему говорю: «А чего так, пустую-то? Положи масла, сгущенного молока». Ну, он мнется: да ладно, не надо, мол. Ну, я сам тогда положил, размешал… он стал есть: «Это просто крем-брюле какое-то!.. Вить, — говорит, — я колбасу ел на воле полгода назад. А сигареты вообще никогда не курил». И так они все там живут. Весь город так. Уровень жизни такой низкий.
Вечером Костя с Витей курят травку (соседи подогнали). Предлагают попробовать и мне, но я, разумеется, отказываюсь.
— Слышь, Серег, а чего ты все пишешь-то?
— Ну… что-то вроде дневников. Так… для себя, на память.
— А!.. А я думал — стихи. Тут многие в тюрьме стихи начинают писать. Один даже книгу потом издал. Я читал. Причем, я этого человека знал лично, в одной хате с ним некоторое время на спецу сидел.
(Спец — маленькие и относительно комфортабельные камеры. Общак — большие, «общие» камеры, на сто человек и больше. Последний круг местного ада. Точнее, предпоследний. Последний — карцер.)
— А его тогда перебрасывали все время: то на общак, то опять на спец. И стихи у него соответственно менялись. На спецу — все, в основном, лирические, а на общаке — явно блатной уклон. «Друг ушел на этап!..
Коз я-боз я!..» Заметно, в общем, где он это писал: на спецу или на общаке. Я, по крайней мере, сразу определял.
Р.S. Андрей пока так и не вернулся. Неужели действительно нагнали?
14 апреля, понедельник
Абсолютно, блядь, бездарный день! Аб-со-лют-но. Наверху, в камере над нами, на дорогу поставили кого-то нового, который на поверку оказался полным мудаком. Целый день долбил нам в потолок и спускал малявы. По одной. Каждый раз приходилось кого-нибудь будить, остальные, естественно, тоже просыпались… ну и т. д.
«Да что он там, бычара, по одной маляве гоняет, в натуре! Гондон!
Дроздофил!»
Так весь день в этой суете и прошел. Писать и читать было решительно невозможно, так что в основном разговаривал с Цыганом.
— Я, когда год назад сюда заехал, я девяносто восемь килограмм весил. А сейчас — семьдесят. За это время получил язву желудка и инсульт. Лег спать и заснул на двое суток. Ну, после суда перенервничал. На вторые сутки ребята забеспокоились, стали будить.
А я не просыпаюсь! Вызвали врача — меня на больничку увезли. Я без сознания был — ничего не помню. Очнулся — не могу понять, где я.
Лежу совершенно голый, даже без трусов, прикованный к кровати наручниками. Холод! Я сразу врача вызвал и говорю: «Все-все! Я уже здоров!
Везите назад в хату!» Написал им расписку, что в случае чего претензий не имею, и уехал. Прихожу в хату, а у меня все вещи мусора «потеряли». Увезли тогда вместе со мной и — с концами. Искали потом две недели. У меня все это время вообще ничего не было. Только то, в чем из хаты уехал.
— Ну, и как же Вы выздоровели?
— Как-как… Полежал здесь, лекарства родные прислали — попил, вроде, выздоровел… Сейчас лучше себя чувствую.
— А почему голый, прикованный? Это на больничке так?
— Да нет, меня, как потом выяснилось, в вольную больницу увезли.
Окна без решеток и пр. Если на вольную вывозят — там наручниками приковывают. Мент у кровати сидит круглосуточно и наручниками приковывает. Одну руку к кровати.
Хотите заглянуть в душу любимого человека? Решитесь? Или вы в нем сомневаетесь? Вы получаете полную власть над женщиной, о которой вы давно и безнадежно мечтаете. Как вы ее используете, эту власть?.. Вам предлагают продать душу дьяволу. Вы же не верите ни в черта, ни в Бога, почему нет? Не испугаетесь?.. Прочтите эту книгу, и вы узнаете, как поступили герои. А потом спросите себя: а как поступили бы вы сами? На их месте? Сразу скажу, перед вами чисто художественное произведение.
Автор отсидел 4 года в федеральной спецтюрьме ИЗ 991, самом мрачном и загадочном "учреждении" современной России. Маньяки, киллеры, руководители ОПГ, воры в законе…Сижу в карцере… Итак, с чего всё начиналось, тем же самым всё и заканчивается: карцером. В карцере я написал первые листки этих заметок, в карцере же напишу, по всей видимости, и последние. Круг замкнулся.
Новая книга знаменитого основателя МММ Сергея Мавроди первоначально называлась «Сын Люцифера». Люцифер на конкретных, живых примерах показывает ему силу и слабость человеческую, ставя конкретных, живых людей в ситуации, когда им приходится делать выбор. Цель книги показать: мы иные, не совсем такие, какими себя представляем. Просто обычный человек редко оказывается в необычных ситуациях, и в этом его счастье.По нашей информации, на издательство оказывалось беспрецедентное давление со стороны и властей, и церкви, с тем чтобы книга не была издана.
МММ… Три прекрасные, эфемерные, словно случайно залетевшие сюда из другого мира, бабочки в логотипе и строчка из стихотворения Тарковского как девиз: «Из тени в свет перелетая…»Всего за полгода работы: 15 миллионов вкладчиков; треть бюджета страны; выручка $50 млн. в день только по Москве; деньги, считаемые комнатами (!); рост цен на акции в 127 раз; бушующие стотысячные толпы на площадях и пр. и пр.И за всем этим стоял всего один человек… Всего только один!Война этого человека против системы — против государства, против продажных и насквозь коррумпированных спецслужб, против олигархов, против группировок, против мафии, против всех и вся!Не случайно эта история до сих пор будоражит умы.И не случайно по ней снят сейчас художественный фильм «ПираМММида» (права на прокат которого приобретены, кстати сказать, Universal Pictures International)
«Пазл Горенштейна», который собрал для нас Юрий Векслер, отвечает на многие вопросы о «Достоевском XX века» и оставляет мучительное желание читать Горенштейна и о Горенштейне еще. В этой книге впервые в России публикуются документы, связанные с творческими отношениями Горенштейна и Андрея Тарковского, полемика с Григорием Померанцем и несколько эссе, статьи Ефима Эткинда и других авторов, интервью Джону Глэду, Виктору Ерофееву и т.д. Кроме того, в книгу включены воспоминания самого Фридриха Горенштейна, а также мемуары Андрея Кончаловского, Марка Розовского, Паолы Волковой и многих других.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Имя полковника Романа Романовича фон Раупаха (1870–1943), совершенно неизвестно широким кругам российских читателей и мало что скажет большинству историков-специалистов. Тем не менее, этому человеку, сыгравшему ключевую роль в организации побега генерала Лавра Корнилова из Быховской тюрьмы в ноябре 1917 г., Россия обязана возникновением Белого движения и всем последующим событиям своей непростой истории. Книга содержит во многом необычный и самостоятельный взгляд автора на Россию, а также анализ причин, которые привели ее к революционным изменениям в начале XX столетия. «Лик умирающего» — не просто мемуары о жизни и деятельности отдельного человека, это попытка проанализировать свою судьбу в контексте пережитых событий, понять их истоки, вскрыть первопричины тех социальных болезней, которые зрели в организме русского общества и привели к 1917 году, с последовавшими за ним общественно-политическими явлениями, изменившими почти до неузнаваемости складывавшийся веками образ Российского государства, психологию и менталитет его населения.
Это была сенсационная находка: в конце Второй мировой войны американский военный юрист Бенджамин Ференц обнаружил тщательно заархивированные подробные отчеты об убийствах, совершавшихся специальными командами – айнзацгруппами СС. Обнаруживший документы Бен Ференц стал главным обвинителем в судебном процессе в Нюрнберге, рассмотревшем самые массовые убийства в истории человечества. Представшим перед судом старшим офицерам СС были предъявлены обвинения в систематическом уничтожении более 1 млн человек, главным образом на оккупированной нацистами территории СССР.
Монография посвящена жизни берлинских семей среднего класса в 1933–1945 годы. Насколько семейная жизнь как «последняя крепость» испытала влияние национал-социализма, как нацистский режим стремился унифицировать и консолидировать общество, вторгнуться в самые приватные сферы человеческой жизни, почему современники считали свою жизнь «обычной», — на все эти вопросы автор дает ответы, основываясь прежде всего на первоисточниках: материалах берлинских архивов, воспоминаниях и интервью со старыми берлинцами.
Резонансные «нововзглядовские» колонки Новодворской за 1993-1994 годы. «Дело Новодворской» и уход из «Нового Взгляда». Посмертные отзывы и воспоминания. Официальная биография Новодворской. Библиография Новодворской за 1993-1994 годы.
О чем рассказал бы вам ветеринарный врач, если бы вы оказались с ним в неформальной обстановке за рюмочкой крепкого не чая? Если вы восхищаетесь необыкновенными рассказами и вкусным ироничным слогом Джеральда Даррелла, обожаете невыдуманные истории из жизни людей и животных, хотите заглянуть за кулисы одной из самых непростых и важных профессий – ветеринарного врача, – эта книга точно для вас! Веселые и грустные рассказы Алексея Анатольевича Калиновского о людях, с которыми ему довелось встречаться в жизни, о животных, которых ему посчастливилось лечить, и о невероятных ситуациях, которые случались в его ветеринарной практике, захватывают с первых строк и погружают в атмосферу доверительной беседы со старым другом! В формате PDF A4 сохранен издательский макет.