Тюремная энциклопедия - [16]

– Скоро, тварь, своих догонишь! Но прежде ты пожалеешь, что не помер маленьким.

Один из зеков, гадко хихикая и дрожа всем телом, начал резать лицо солдата каким-то острым предметом. Он полосовал щеки, нос, лоб, стремясь зацепить глаза. Пронь едва уворачивался от ударов, которые становились все размашистей. Он не обращал внимание на боль и с тихим ужасом рисовал в мыслях свое будущее. Чтото теплое ударило в его лицо, потекло за ворот. Это помочился истеричный зек.

– Вешай легашей! – завопил он тонким противным голосом.

Сквозь туман в глазах сержант вдруг увидел перед собой старшину внутренних войск с пистолетом наголо. Синько уже успел переодеться в служебную форму, на которой расплылись пятна крови. Урка носком ботинка перевернул Проня на спину, нацелил пистолет в голову и хрипло спросил:

– Где ближайшая остановка?

Расклеив ссохшиеся от крови губы, охранник простонал:

– Который час?

– Ты глухой, падла! – зек-истерик ударил его в лицо ногой. – Когда остановка следующая?

– Около семи утра должны быть в Красноярске…

– Потом?

– Потом Тайшет.

– Этап в Тайшетлаг или дальше?

– Точно не знаю. Пока в Тайшет.

– Где ключ от сквозного прохода?

– У дежурного помощника начальника поезда.

– Когда он заявится?

– Не знаю. По-разному.

Синько опустил пистолет и вышел в коридор. Там хозяйничал Бражник, отпирая дверные засовы. «Не толпись на коридоре, братва, – кричал он. – Свободы на всех хватит». «Ты поршни пойди сполосни, – загоготал кто-то. – Кормоприемник уже не болит?» Зеки дружно хохотали, а Бражник, криво улыбаясь и засунув пистолет в штаны, направился в туалет. Синько, который уже взял бразды правления в свои руки, опять расквартировал пассажиров по купе, но двери запирать не стал. Дослав в пистолет полную обойму, он быстро направился в конец коридора. Лицо зека вдруг изменилось: он что-то вспомнил. Вернувшись в первое купе, он на миг посмотрел в глаза сержанта и нарочито устало выжал:

– Извини, мент, я забыл про тебя.

С этими словами Синько, не целясь, дважды выстрелил солдату в голову. Затем опять зашагал к тамбуру. Сквозной проход был закрыт и взят в решетку. Ломать дверь никто не решился. Интересно, слышали выстрелы в соседнем вагоне или нет? Синько глянул на часы, снятые с руки убитого солдата. Было без четверти три. До Красноярска оставалось совсем немного. В тамбуре появился посвежевший Бражник. Из его черных брюк по-ковбойски торчали два пистолета. Он спросил:

– Как уходить будем, старшина? С подножки, брызгами?

В окне поезда тянулась черная тайга, присыпанная ноябрьским снегом. Бражник припал к стеклу и поежился. Одна только мысль, что доведется уйти в эту холодную строгую ночь, которая уже привыкла съедать человека на поздний ужин, вызывала дрожь. В темноте скорость поезда казалась огромной. Бражник повернулся и кивнул в сторону запертой двери:

– Может, на лапку возьмем?

Синько ничего не ответил. Все было ясно и так. Урки решили играть ва-банк и тихо дождаться дежурной проверки вагонных караулов. Завладев нужным ключом, они могли бы вагон за вагоном продвигаться к паровозу и в конечном итоге проехать Красноярск без остановки и сойти где-то на пригородном полустанке. Дальше надо распыляться мелкими группами. Сейчас главный козырь – неожиданность. Урки даже не подозревали, сколько вагонов отделяет их от машиниста и какой объем стрелковых работ им предстоит…

В соседнем тамбуре хлопнули дверью, послышались тяжелые шаги. В дверях сухо завертелся ключ. Кто-то вошел в межвагонный отсек и опять вставил ключ. Синько напрягся, повернулся к тамбуру спиной и закопошился у решетки первого купе. Еще миг, и на пороге коридора показался дежурный офицер, сопровождаемый солдатом. «Старшина» не спеша и как бы нехотя повернулся к офицеру и начал стрелять с двух стволов. Из караульного купе вырвалась еще одна порция свинца: стрелял Бражник, рванувший дверь перед самым носом гостей. Несмотря на оглушительную пальбу, ухо Бражника все же уловило странный звук в тамбуре. По спине мигом запрыгали мурашки. Опасаясь наихудшего и крикнув «Не стреляй!», он выскочил в коридор, перепрыгнул через окровавленные, искромсанные пулями тела. Сквозь пороховой дым он заметил солдатскую спину, исчезавшую в тамбуре соседнего вагона. Бражник выстрелил ей вдогонку, но пуля лишь оторвала щепку у дверей сквозного прохода. От бессилия зек со всего маху врезал кулаком по дверям и застонал от боли.

Синько, успевший заменить отстрелянные обоймы, спросил одними глазами: «Что?» Взор Бражника красноречиво ответил: «Дерьмовей не бывает». Даже с убогой фантазией можно было представить, какой переполох сейчас царит в соседнем вагоне, а может, уже и в целом эшелоне. Игра пошла не по их правилам.

– Отцепляй вагон. Брага! – дрожа как бы от нетерпения, крикнул Синько. – Я иду братву подымать.

Урка склонился над расстрелянным капитаном и начал торопливо искать ключ. Однако ключа не было. Судя по всему, его унес второй солдат, оставленный в тамбуре. Брага уже хлопотал в межвагонном пространстве, подсвечивая себе зажигалкой. Грохот колес усилился, заглушая звук выстрела. Брага лишь дернулся, уронил зажигалку и вывалился в тамбур. Синько истошно заорал, выпустил в черный грохочущий проем всю обойму и бросился обратно в коридор. Споткнувшись о труп дежурного, он распластался на липком от крови полу. Если бы Бражник уже не покоился в мире теней – две пули вошли ему затылок и висок, – то наверняка услышал бы еще один залп, выпущенный сквозь обшивку вагона. Соседний караул не спешил входить в чужой вагон, оголяя свой пост. Личный состав вагонного караула ждал инструкций, которые вскоре поступили от начальника поезда.